— Три!
Надгробие вырвалось из земли, рассыпая грязь, жуков и обрывки корней. Сила Ольгуна вспыхнула в них, они бежали быстрее, чем раньше, хоть и тащили сотни пудов камня.
Виддершинс ощущала усталость Ферранда волной у ног, она подавляла свою усталость. Она взглянула на него, чуть не уронила камень. Его щеки были бледными, впавшими, лоб блестел, словно он ночами не спал, ничего не ел. Эти изменения произошли за минуту. Она не знала, выглядела ли так же, ведь ощущала себя схоже.
Ируок, конечно, увидел их. Но, когда он начал отступать, Эврард и Ренард удвоили атаку, останавливая его на пару секунд…
С двойным криком, схожим с голосом существа, Виддершинс и монах ударили тараном по существу, наверху оказался священный символ Геррона.
Кость и гранит оглушительно затрещали. Дети-призраки охнули и затихли. Ируок кричал. Виддершинс толкала, пока враг не упал, пока вес и священность камня не придавили его к земле.
— Сейчас! Пока он лежит! — она ударяла, крича, била рапирой, целясь в его лицо и шею. Остальные делали так же вокруг нее мечами и посохом, старались, молились, надеялись, что смогут убить гадкое существо раньше, чем оно придет в себя.
Они проигрывали.
Оно верещало, лицо покрыла сухая пыль, что могла быть его кровью. Ируок напрягся, подвинул локти и колени. Надгробие затрещало в центре и развалилось пополам. Одна упала на землю, фейри встал на ноги. На другой не было символов, что причиняли ему боль, и он сжал ее рукой.
— Теперь моя очередь…
Ферранд попытался зацепить руку Ируока изогнутым краем посоха Сикара, и Ируок повернулся и опустил камень, разбивая колено монаха, плоть и связки рвались, кость трещала.
С такой ужасной раной даже обычный человек поддался бы шоку. Уже под давлением чар епископа, силы чужого божества, тело Ферранда просто сдалось.
Он обмяк на окровавленной траве. Горло Виддершинс разрывалось от ее крика.
Глава восемнадцатая
Огонь и лед бились за власть в нервах ее ноги, левая сторона тела напряглась от боли. Искры летали в ней, ее мысли жалили ее, воспоминания опаляли края разума. То, что она могла видеть за огнем внутри, было размытым, почти черным. Среди всего она видела обмякшее лицо Ферранда, знала, что чары тянут ее к смерти за ним.
Но — нет. Она ощущала траву под щекой, букашек в земле, солнце жарило ее шею. Она слышала свист и стук клинков, вопли и выдохи с усталостью, сломленный голос епископа звал брата Ферранда.
Ее нога болела, но боль была тупой, далекой, будто от старой раны. И там, где была связь, где она ощущала странное эхо воспоминаний Ферранда, скрывающихся за шторой, она ощущала только…
— Ольгун?!
Хоть у него не было головы, он явно кивнул.
— Ты перерезал связь?
Еще кивок, порыв эмоций намекал, что это было непросто.
— Спасибо, — она глубоко вдохнула. — Как мы?
Бог не успел ответить, она услышала стон боли, теплая кровь упала на ее вытянутые ладони.
— О. Это хорошо? — Виддершинс заставила себя открыть глаза и повернуть голову.
Сражение приблизилось к Сикару и Джулиену, хоть аристократ и вор старались держаться. У Ренарда сильно кровоточила левая рука, плечо, где Ируок сорвал с его тела полоски кожи. Это его не замедлило, но он кривился от боли с каждым шагом. Эврард был не лучше, он берег ту же сторону тела, хоть видимой раны не было. Ируок играл с ними, а не сражался, отбивал их клинки, изображал выпады в сторону одного или другого, но не нападал серьезно.
Игрейн Вернадо стояла меж двух групп, кричала молитвы с иконой Скрытого лорда. Это было смело, но, если и влияло на Ируока, Виддершинс со своего места не видела. Пот блестел на лбу жрицы, показывая, что Игрейн сама не ждала прока от своей затеи. Они с Джулиеном не держали пистоли, Виддершинс поняла, что они закончили стрелять, пока она лежала на траве без сознания.
Кстати о Джулиене…
— …идея лучше?! — кричал страж, тряся Сикара за плечи. Он забыл об уважении и вежливости к епископу.
Виддершинс пыхтела, пытаясь встать, не привлекая внимания Ируока, слушая спор. Ее уши покалывало, Ольгун помогал ей.
— Даже если бы она была не так далеко и не так занята, — процедил Сикар, — его применять пятнадцать минут! Это слишком…
— Можно попробовать! Я не могу стоять тут беспомощно!
Епископ покачал головой, и только сила Ольгуна дала Виддершинс услышать его ответ:
— Брату Ферранду это не помогло, да?
— Боги, нужно что-то делать! Мы…
Эмоции Ольгуна закипели, он что-то кричал Виддершинс, и его выражения были слишком сложными, чтобы сразу понять их.
— Что? Я не… но… Ты уверен? Хорошо, не нужно кричать! Джулиен! Ваше высокопреосвященство! — она скривилась, повысив голос, зная, что сообщила Ируоку, что еще жива. — Начинайте колдовать!
— Но… — начал Сикар.
— Доверьтесь мне!
— Доверьтесь ей, — сказал Джулиен. — Делайте.
Епископ побежал к месту, где лежали его травы и благовония. Джулиен плелся за ним с рапирой в руке, охранял его.
— Проснулась, наша девочка проснулась! — Ируок захлопал, хохоча, отклонился и шагнул влево, и клинки Ренарда и Эврард пролетел без вреда туда, где он был до этого. — О, как я рад! — он ужасно быстро выпрямился, как живая катапульта, вытянул руку. Ладонь существа шлепнула по раненому плечу Ренарда, он отлетел, крича, на траву, проехал, оставляя след из крови. — Если бы ты не проснулась, — продолжил Ируок с насмешливым разочарованием, — то ничего не почувствовала бы, — пальцы его левой ладони дергались, отбивали самые быстрые и хитрые удары Эврарда. — А это не весело!
Дети заворчали от этой мысли.
— Да, я проснулась! — Виддершинс схватила рапиру с земли и разрезала воздух перед собой. — Но ничего не чувствую. Почему не напасть на меня? — существо еще не сделало ни шага к ней, а она уже стала медленно, но уверенно пятиться, доверяя Ольгуну, который скажет, есть ли сзади препятствия.
— Ой… Шаг, другой, и ты уходишь? Поиграть ты, вор, не хочешь? — Ируок шагнул к ней, еще, а потом. — Воровка считает, что я глупый.
Он повернулся так, что должен был сломать себе колени. Ируок бросился к другим. Эврард отчаянно взмахнул рапирой, но задел лишь край грязного плаща. Существо приземлилось рядом с Игрейн, отпрянуло от святого символа и ударило ее в живот носком сапога. Жрица согнулась, рухнула на землю и откашлялась с кровью.
Они надеялись на надгробие с символами и множество ран, что должны были оставить эффект. Он прыгнул не так уверенно, шагал не так быстро, как помнила Виддершинс. Но, когда она побежала, игнорируя боль в боках и усталость во всех эмоциях Ольгуна, она знала, что не успеет добежать до существа раньше, чем оно доберется до Джулиена и Сикара.
