Барон Врангель вспоминал, как весной 1919 года он выехал на станцию Харцызск, чтобы повидать генерала Владимира Зеноновича Май-Маевского (в популярном многосерийном фильме «Адъютант его превосходительства» его блистательно сыграл народный артист СССР и Герой Социалистического Труда Владислав Игнатьевич Стржельчик) и посмотреть, как идут бои:
«Со стороны противника гремели артиллерийские выстрелы, и дымки шрапнели то и дело вспыхивали над нашими цепями. Мы вышли из автомобилей, и я пошел вдоль фронта, здороваясь со стрелками. Увидев группу сопровождавших меня лиц, неприятель открыл ружейный огонь… Огонь противника усиливался, один из следовавших за мной ординарцев был убит, другой ранен.
Наступавшие цепи противника медленно накапливались против занимавших левый фланг марковцев. С целью помочь соседям корниловцы перешли в контратаку. Я подходил к занятому корниловцами участку, когда их цепи, поднявшись, быстро двинулись, охватывая фланг врага.
Несмотря на огонь, люди шли, не ложась. Впереди на гнедом коне ехал молодой командир полка полковник Скоблин.
Под угрозой своему флангу красные, не приняв удара, начали отход. Поблагодарив корниловцев, я поехал на вокзал. Давно не испытанная близость к войскам, близость боя создавали доброе, приподнятое настроение».
Корниловцы в определенном смысле задавали тон всей Добровольческой армии, хотя списочный состав полка — всего тысяча двести человек.
Корниловцы, марковцы, дроздовцы, алексеевцы — так в Добровольческой армии именовались военнослужащие полков (позднее дивизий), которым присвоили имена погибших генералов Корнилова, Маркова, Дроздовского, Алексеева. Полки называли также цветными, поскольку офицеры носили цветные кокарды на фуражках: чернокрасные — корниловцы, черно-белые — марковцы, вишнево-белые — дроздовцы, голубовато-белые — алексеевцы.
Не всем нравились эти вольности в обмундировании. Один из офицеров, вступивших в Добровольческую армию, удивлялся:
«Я впервые увидел корниловцев в их причудливо кричащей форме, марковцев в черном, шкуринцев в волчьих папахах с хвостами, черкесов с зелеными повязками через папаху; у всех на рукавах красовались углы из национальных лент, обращенные вершинами книзу, — символом добровольчества.
Откуда взялись эти формы, эти невероятные сочетания малинового цвета с белым, черного с красным, эти черепа, скрещенные кости, смесь кавалерийских отличительных знаков с пехотными и прочие невиданные эмблемы? Казалось, что каждый носит ту форму, которая ему нравится».
Генерал Корнилов в январе 1918 года назвал свои войска Добровольческой армией. В 1919 году Деникин переименовал ее в Вооруженные силы Юга России, потому что после тяжелых потерь во время Второго Кубанского похода в августе 1918 года ему пришлось объявить всеобщую мобилизацию на тех территориях, куда вступали белые войска.
Офицеры в возрасте до сорока лет подлежали обязательной мобилизации. Впрочем пытались призвать всех — и горожан, и крестьян. И даже попавших в плен красноармейцев, если они не были партийными.
Один из военачальников вспоминал, как шла мобилизация в белую армию:
«Толпа была хмурой. Все это были солдаты прежней армии, подавляющее большинство еще неделю назад служило у большевиков. Привыкшие к распущенности семнадцатого года, еще более опустившиеся во время службы у большевиков, многие подчеркивали, что им „на все наплевать“. Несколько коммунистов среди призванных протестовали против мобилизации.
Два главных зачинщика были тут же расстреляны. Это мгновенно изменило настроение.
Раздались бодрые голоса:
— Ваше благородие, вот тут тоже есть коммунист.
Расстреляли еще три или четыре человека. Лица оживились, все подтянулись, выровнялись, появилась выправка».
Состав белой армии изменился. К концу 1918 года не только в Корниловском, а и во всех цветных полках осталось всего по одной офицерской роте. А прежде офицеры составляли большинство во всех ротах. Пленные красноармейцы оказались не очень надежными бойцами.
При первом удобном случае дезертировали. Крестьяне же были готовы защищать только собственные деревни. Но уходить далеко от родных мест не хотели. Разбегались — уходили или домой, или в леса, к «зеленым».
«Крестьяне, — вспоминал последний командир Марковской дивизии генерал-лейтенант Юрий Константинович Гравицкий, — с необычайной стойкостью и упорством уклонялись от участия в Гражданской войне; никакие репрессии не могли парализовать поголовного бегства мобилизованных».
Корниловцы носили нарукавную нашивку — на левом рукаве гимнастерки у плеча череп со скрещенными костями, надпись «корниловцы», скрещенные мечи рукоятью вниз. И нагрудный знак: черный крест с белой каймой на серебряном терновом венце. Генерал Кутепов продолжал носить форму Корниловского полка, хотя давно в нем не служил. Деникин назначил его Черноморским военным губернатором. Должность крайне важная — Новороссийск стал главной базой снабжения Добровольческой армии.
А 13 января 1919 года Деникин поручил Кутепову принять 1-й армейский корпус. 23 июня произвел в генерал- лейтенанты. Вступление в высокую должность совпало с личным счастьем.
Александр Павлович женился на Лидии Давыдовне Кют, дочери коллежского советника. Они познакомились в Екатеринодаре.
«У Александра Павловича вообще не было друзей, были сослуживцы, были знакомые, были почитатели, — вспоминал его сослуживец генерал Борис Александрович Штейфон. — В его отношении к людям всегда существовала какая-то внутренняя сдержанность, что, несомненно, было следствием основной черты его характера — замкнутости. Единственным и настоящим другом Александра Павловича была его жена Лидия Давыдовна».
Во главе 1 — го армейского корпуса генерал Кутепов взял Курск, а затем и Орел.
Журналист Николай Николаевич Брешко-Брешковский (сын знаменитой эсерки, во время Второй мировой он станет сотрудничать с нацистами и будет убит во время бомбардировки Берлина британской авиацией) написал тогда восхищенную статью о Кутепове под названием «Герой Харькова и Курска»:
«Несмотря на целые хаосы проволочных заграждений, которыми, как паутиною, оплетаются красные, всюду, где лишь наступают кутеповцы, их сопровождает успех. Один за другим ошеломляющие, нанесенные с неотразимой мощностью удары… Что-то стихийное в этом безудержном стремлении 1-го армейского корпуса, стремлении на Москву. Один видный генерал, прошумевший конник, полушутя сказал генералу Кутепову:
— А ведь я, пожалуй, ворвусь со своим корпусом раньше вас в Москву…
— Что же, — ответил с ясной улыбкой Кутепов, — я буду только искренне вас приветствовать…
Для меня, как для русского человека, важнее всего, чтоб Москва была возможно скорее очищена от красной погани. А кто войдет в Белокаменную первым, это не важно».
В середине ноября 1918 года под Ставрополем, у Иоанно-Мариинского монастыря был ранен Дроздовский. Через несколько дней Деникин произвел его в генерал- майоры. Рана казалась пустяшной, ногу поцарапало пулей. Думали, что Дроздовский вскоре вернется к командованию. Но рана загноилась. В Екатеринодаре Дроздовский перенес несколько операций, но ему стало только хуже. Он жаловался на нестерпимую боль, очень страдал и попросил перевезти его в Ростов. Встречавшие его поезд офицеры не узнали комдива, это был полускелет.
