Установление диктатуры Колчака привело к централизации антибольшевистских сил, созданию единого командования. Но исчезли плюрализм, осознанное объединение различных сил, что в реальности сильнее военной диктатуры.
Адмирал полагал, что деспотия, диктатура — лучшая власть. Всем и всеми управлял единолично. Но диктатура оказалась негодным средством в борьбе с большевизмом. Более слабая диктатура не могла одолеть более сильную. Утратив народную поддержку, он лишился власти. И жизнь потерял оттого, что люди, к которым он попал в руки, точно так же не любили ни демократию, ни парламент, ни законы…
Атаман Семенов и барон Унгерн
Одна дама из знатной дворянской семьи вспоминала, как в Чите оказалась в резиденции хозяина города атамана Григория Михайловича Семенова. Перед входом в бывший губернаторский дом с одной стороны на цепи сидел медведь, а с другой — орел. Эта азиатская экзотика — вполне в духе того, что творилось в Забайкалье в годы семеновщины.
Во время разговора с Семеновым внезапно появилась молодая хорошенькая женщина. Это была «атаманша» Мария Михайловна — Маша. Она пела в ресторане в одном из сибирских городов. Особым успехом в ее исполнении пользовалась песня «Ах, шарабан мой.» Ресторан, естественно, посещали в основном офицеры, среди них и Семенов. Однажды, услышав, что из-за недостатка средств отряды уссурийского казачества надо распустить, Маша собрала все свои драгоценности в платочек, завязала и пришла к Семенову. И подарила ему в качестве пожертвования. Сердце атамана было покорено. С этого времени в истории семеновского движения наступил перелом; со всех сторон потекли деньги. Григорий Михайлович, будучи весьма суеверным, не сомневался, что всем этим он обязан Маше.
Атаман Семенов любил показывать гостям шапку из ценного меха, которую ему подарили монголы:
— Этот мех спасает жизнь! Вот в меня бомбу бросили, а я живой остался.
Вечером 20 декабря 1918 года в Мариинском театре Читы давали мелодраму «Пупсик». Прямо во время спектакля в ложу Семенова бросили две самодельные бомбы. Но он был всего лишь легко ранен в левую ногу. Выяснилось, что убить Семенова пыталась боевая группа эсеров-максималистов. Из театра они сумели скрыться. После неудачного покушения семеновская контрразведка устроила в Чите облаву. Хватали причастных и непричастных. Казнили за то, что кто-то посмел поднять руку на атамана.
Когда-то о нем слагались стихи и песни:
На Руси святой, родимой
Все окутал злой туман.
На востоке вождь единый,
То Семенов-атаман.
Мир немало удивился —
Нам с востока луч блеснул,
В Забайкалье объявился,
То Семенов-есаул.
И на страх всем лиходеям
Рать казачью собирал,
А изменникам-злодеям
Он пощады не давал.
С ним с востока и до Польши
Уничтожим мы врагов,
Увеличим еще больше
Честь и славу казаков.
В годы Гражданской войны в огромном регионе к востоку от Байкала, где пересеклись интересы и белых, и красных, и стран Антанты, ключевой фигурой, от которой все зависело, был Григорий Михайлович Семенов.
«Человек среднего роста с широкими четырехугольными плечами, огромной головой, объем которой еще больше увеличивается плоским монгольским лицом, откуда на вас глядят два ясных, блестящих глаза, скорее принадлежащие животному, чем человеку, — таким атамана запомнил полковник Джон Уорд, начальник британского экспедиционного отряда в Сибири. — Вся поза у него подозрительная, тревожная, решительная, похожая на тигра, готового прыгнуть, растерзать и разорвать».
В революционном хаосе молодые и харизматичные офицеры создавали свои армии и брали власть. Атаман Семенов был самым знаменитым из них. Он родился возле Читы, окончил Оренбургское военное училище, участвовал в Первой мировой. После Февральской революции, когда фронт стал распадаться, Семенов вернулся в родные края комиссаром Временного правительства. Он взялся сформировать полк бурят-монгольской конницы:
— Я хочу пробудить совесть русского солдата, для которого живым укором служили бы инородцы, сражающиеся за русское дело.
Октябрьскую революцию Семенов не принял. Как и его соратник — столь же молодой и амбициозный офицер барон Роман Федорович фон Унгерн-Штернберг.
В конце ноября 1917 года Унгерн и Семенов встретились на станции Даурия, совсем рядом с китайской границей. Туда ведет неплохая дорога. По обе стороны — необычный и красивый пейзаж. Забайкальская степь. Сопки. Почти нет деревьев, только низкие и тоненькие березки.
Сейчас Даурия предстает забытой одноэтажной деревней, где каменные дома принадлежат пограничному отряду. От старой Даурии ничего не осталось, а тогда там находился военный городок. Им приглянулись казармы из красного кирпича, где они собирались расположить конный бурят- монгольский полк. Семенов начал с того, что расстрелял присланного большевиками комиссара. А вслед за ним и барон Унгерн застрелил своего первого комиссара.
Барон Унгерн родился в Австро-Венгерской империи, но семья переехала в Эстляндию (северную часть Эстонии), под власть русской короны. Унгерна с юности завораживал Восток.
Увлекала идея сражаться за независимость Монголии, на которую тогда претендовал соседний Китай. Унгерн в Первую мировую служил в 1-м Нерчинском полку, подружился с Семеновым.
Получил за храбрость орден Святого Георгия IV степени, которым очень гордился. Несколько раз был ранен.
«Беззаветно храбр, — так характеризовал его генерал Петр Врангель, — энергичный, знающий психологию подчиненных и умеющий на них влиять. Здоровья выдающегося. В нравственном отношении его порок — постоянное пьянство, причем в состоянии опьянения способен на поступки, роняющие честь офицерского мундира».
Барон Унгерн был религиозным мистиком. Что же касается Семенова, то он находился под обаянием степной монгольской культуры. При этом был очень суеверным. Когда он начал терпеть поражения, то, как вспоминают очевидцы, за советом и помощью бегал не к священникам, а к шаманам.
«Семенов — бойкий, толковый, с характерной казацкой сметкой, — таким атаман запомнился генералу Врангелю. — Семенову не хватало ни образования (он кончил с трудом военное училище), ни широкого кругозора, и я никогда не мог понять — каким образом мог он выдвинуться на первый план Гражданской войны».
16 января 1918 года отряд семеновцев занял город Борзя и прилегающую к нему железнодорожную станцию, распустил отряд Красной гвардии и местный Совет рабочих депутатов. 18 января выходившая в Благовещенске газета «Народное слово» писала: «Здоровую свежую струю воздуха приносит атаман Семенов, идущий от поселка Маньчжурия по направлению к Чите, разрушая по пути гнезда большевизма».
Для противодействия ему красные сформировали Даурский фронт во главе с подпоручиком Сергеем Георгиевичем Лазо. Он родился в дворянской семье в Молдавии, студентом был призван в царскую армию. Присоединился к левым эсерам, потом перешел к большевикам. Лазо был офицером честолюбивым и волевым. Но одолеть атамана Семенова не смог.
