Прогневавшись на своих штабистов, распорядился: «Глупее людей, сидящих в штабе дивизии, нет, приказываю никому не выдавать три дня продуктов».
Вознамерившись разделаться со всеми врагами, приказал: «Комиссаров, коммунистов и евреев уничтожить вместе с семьями». Зачем убивать детей? «Чтобы не оставлять хвостов».
В мае 1921 года Унгерн двинулся в Россию. Барону постоянно рассказывали об антибольшевистских восстаниях в Сибири, и он решил, что люди только и ждут вождя. Стоит начать — и все к нему присоединятся.
10 июня появилось обращение Унгерна к казакам:
«Передавая привет и пожелания успеха в борьбе с большевизмом, генерал-лейтенант барон Унгерн приказал всем, имеющим возможность, бежать в Монголию и вступать в ряды его регулярной армии. Всем станичникам, оставшимся на Руси, не покладая рук и не щадя живота своего точить корни поганого дерева».
Унгерн обещал восстановить в России монархию и вернуть на престол великого князя Михаила Александровича, младшего брата Николая II. На самом деле к тому времени великий князь уже давно был мертв, его убили большевики в Перми.
Против барона сражались кавалеристы будущего маршала Константина Константиновича Рокоссовского. В бою Рокоссовский зарубил несколько вражеских конников, сам был ранен в ногу, лошадь под ним убило, он потерял много крови, попал в госпиталь.
Унгерн был невероятным авантюристом. Он пошел войной на большевиков, имея всего несколько тысяч солдат (точную цифру и сам не знал), три десятка пулеметов и четырнадцать орудий. 30 августа 1921 года 5-ю красную армию возглавил Иероним Петрович Уборевич, один из самых ярких советских полководцев. Противостоять ему барон Унгерн, при всем его боевом опыте, не мог.
Красные активно использовали авиацию. Бомбардировки эффекта не давали. Одна бомба, сброшенная с аэроплана, ранила двух солдат. Но разведка с воздуха позволяла следить за передвижениями Унгерна. В июне его войска были разгромлены.
Барон решил отступать в Монголию. Да только его люди стали разбегаться. Он же очень жестоко обращался с провинившимися. И офицеры решили от него избавиться: бригада взбунтовалась и вышла из подчинения. В ночь с 18 на 19 августа заговорщики бросили в его палатку две гранаты и еще обстреляли ее из револьверов. Но убили только вестовых, потому что барон ночевал в другой палатке. Услышав выстрелы, он вскочил на лошадь и ускакал. Он направился к монгольскому дивизиону, рассчитывая на его верность. Но утром 20 августа монголы его разоружили и связали. А встретив красных, передали им барона.
Газета «Правда» торжествующе писала: «В Монголии взят в плен со своим штабом и с личной охраной барон Унгерн. Наши конные и пехотные части неотступно преследовали его, не отставая от противника ни на день. Ставка Антанты на монголо-белогвардейские банды бита».
26 августа 1921 года Ленин распорядился провести суд над Унгерном с максимальной скоростью. И расстрелять. Указание вождя было исполнено неукоснительно. Меньше чем через месяц барона судили в Новониколаевске (ныне Новосибирск) в летнем театре в парке «Сосновка» и приговорили к расстрелу.
А Семенов сидел в Чите, пока японцы не стали уходить.
Атаман обратился к населению:
«Граждане! В связи с эвакуацией японских войск из Забайкальской области мною производится перегруппировка войск и стягивание армии, к которой я временно и выезжаю. Не верьте злым слухам, что Чита нами брошена. Еще раз призываю вас к порядку и спокойствию.
Не верьте провокаторам и малодушным людям. Мною приняты все меры к вашей безопасности».
В распоряжении Семенова оказался двухместный аэроплан «Сальмсон» французского производства, сложный в пилотировании. Но у него были хорошие летчики. Один из них взялся спасти его от наступающих красных войск. Семенов перелетел в Даурию на аэроплане. Перевел туда штаб, войска, перевез золотой запас. И одновременно готовился к уходу за границу. Клал деньги в китайские и японские банки.
Атаман Семенов рассчитывал на поддержку китайского генерала Чжан Цзолиня, который управлял Маньчжурией. Но генерал был крайне осторожен. Избегал прямой конфронтации с Советской Россией.
«Харбин, — вспоминал очевидец, — осчастливлен прибытием самого атамана Григория Михайловича, конечно, на трех бронированных поездах. Раскатывает по улицам с какой-то девкой, облепленной бриллиантами, владельцы которых, вероятно, там, идеже несть ни болезнь, ни воздыхание; сии бриллианты должны изображать кристаллизированную любовь к отечеству… На семеновском вагоне красовалась надпись: „Без доклада не входить, а то выпорю“».
И тут в Приморье пришло к власти белое правительство братьев Меркуловых. Атаман воодушевился. Он рассчитывал занять достойное место во Владивостоке. На борту парохода «Кёдо-мару» вел переговоры с министром иностранных дел Николаем Дионисьевичем Меркуловым. Затем беседовал с главой правительства Спиридоном Дионисьевичем Меркуловым. Но братья наотрез отказались иметь с ним дело. Во-первых, жестокость атамана считали одной из причин поражения Колчака. Во-вторых, многие его воспринимали как японскую марионетку. В-третьих, Меркуловы не хотели больше воевать с большевиками, а пытались наладить мирную жизнь приморской окраины.
Даже представители казаков заявили, что лишают Григория Семенова звания походного атамана, потому что он желает продолжения Гражданской войны, а нужно мириться.
«Превращение моих агентов в моих конкурентов, — жаловался Семенов, — было совершенно неожиданно».
Главной проблемой атамана оказалась нехватка средств. Его солдаты не получали жалованья и выходили из подчинения. Считалось, что в его руках золотой запас, вывезенный из Забайкалья.
Однако же в реальности все деньги Семенова оказались в руках японцев, заморозивших счета атамана.
Семенов, ясное дело, рассчитывал на японцев. Пожаловался, что ему мешают сражаться с большевиками «во имя восстановления России и связанных с нею интересов императора Японии и его народа». Но японцы утратили интерес к Семенову.
14 сентября 1921 года на пограничной станции Гродеково Семенов сел на поезд.
Гродеково — историческое место. Там бы устроить небольшой музей, но единственное, что напоминает о событиях тех лет, — это бюст партизану и командиру 1-го Красного отряда уссурийского казачества Гавриилу Матвеевичу Шевченко, который я обнаружил перед вокзалом.
Из всех участников тех событий он далеко не самый заметный.
Атаман Семенов уехал в Шанхай. Обосновался на севере Китая, под крылышком японцев, оккупировавших Маньчжурию. Его вернут в Россию — уже арестованного — после окончания Второй мировой войны, в 1945 году. И как предателя повесят 30 августа 1946 года поздно вечером во внутренней тюрьме Министерства госбезопасности СССР.
К тому времени сражавшийся с ним красный командир Гавриил Шевченко был уже мертв. Чекисты арестовали его в 1937 году как контрреволюционера. Приговорили к десяти годам заключения. Он умер в лагере. Гражданская война продолжалась.
