Хотя в тексте „Миргорода“ по сравнению с текстом „Новоселья“ разночтений немного, тем не менее эти разночтения свидетельствуют о том, что текст „Миргорода“ был целиком просмотрен и выправлен Гоголем. В ряде случаев исправлены некоторые опечатки, малоудачные выражения и обороты, допущенные при первом печатании; например: „и несмотря что Иван Никифорович был несколько похож на сливу“ исправляется на: „и несмотря, что нос Ивана Никифоровича был несколько похож на сливу“. В „Новоселье“ городничий „водное пространство“, т. е. „лужу“ „называет из амбиции озером“, в „Миргороде“ это переделывается на „называет озером“; вместо „коноплянного масла“, в „Миргороде“ оставлено просто „масло“.
Появившиеся впервые в издании 1842 г. в конце главы 1-й слова „за то…. веру“ следует признать дополнением самого Гоголя. Оно выпадает из всей системы правок Прокоповича, который нигде не позволял себе дополнений, ограничиваясь лишь исправлением гоголевского языка. Очевидно, вставка эта сделана Прокоповичем по указанию Гоголя.
В экземпляре „Миргорода“ изд. 1835 г., хранящемся в Библиотеке Академии Наук СССР (шифр IVб, 211, ч. II, стр. 93) имеется предисловие к повести, отсутствующее во всех других экземплярах этой книги. Этим, вероятно, объясняется, что предисловие Гоголя к „Повести о том, как поссорился…“ оставалось до сих пор неизвестным. Предисловие было впервые опубликовано в книге: „Н. В. Гоголь. Материалы и исследования“ под ред. В. В. Гиппиуса, I, Изд-во Академии Наук СССР, М. — Л., 1936, стр. 5. В настоящем издании это предисловие вводится в текст повести впервые.
Предисловие подчеркивает сатирический замысел повести, ее обличительную направленность и социальную обобщенность. Это заставляет тщательным образом рассмотреть вопрос о причинах изъятия предисловия из уже сверстанной и, вероятно, частично отпечатанной книги.
В альманахе „Новоселье“ (ч. II, СПб., 1834, стр. 479–569), где повесть впервые напечатана, предисловия не было, имелся лишь подзаголовок „Одна из неизданных былей Пасечника рудого Панька“. Предисловие, повидимому, было написано позже окончания повести, при подготовке „Миргорода“ к печати в самом конце 1834 г. (цензурное разрешение датировано 29 декабря 1834 г.).
Прохождение повести через цензуру при напечатании ее в альманахе „Новоселье“ в 1834 г. повлекло за собой изъятие „некоторых непропущенных мест“, как об этом сообщает цензор А. В. Никитенко, и к столкновению на этой почве с ним Гоголя. Об этом недовольстве Гоголя цензурой сохранилось свидетельство самого А. В. Никитенко, который записывает в своем дневнике от 14 апреля 1834 г.: „Был у Плетнева. Видел там Гоголя: он сердит на меня за некоторые непропущенные места в его повести, печатаемой в Новоселье“ (А. В. Никитенко. „Записки и дневник“, изд. 2, ч. I, стр. 242). Нам неизвестно, что́ именно в повести не было пропущено цензурой, но выражение Никитенко, „некоторые непропущенные места“ заставляет предполагать, что он имел в виду представленный в цензуру текст самой повести, а не предисловие, состоящее всего из нескольких строк. Поскольку же Никитенко сделал запись в дневнике непосредственно во время прохождения повести через цензуру (цензурное разрешение „Новоселья“ датировано „апреля 18 дня 1834 года“, т. е. через 4 дня после записи в дневнике), здесь трудно допустить какую-либо ошибку.
Предисловие к повести, повидимому, было написано Гоголем в ответ на эти цензурные купюры. „Предуведомление“ о том, что „происшествие, описанное в этой повести, относится к очень давнему времени“ и является „притом“ „совершенной выдумкой“ имеет явно иронический характер. Якобы благонамеренное утверждение, что „теперь“ „все сановники: судья, подсудок и городничий люди почтенные и благонамеренные“ в соседстве с заявлением о том, что „лужа среди города давно уже высохла“ заставляют подозревать в предисловии замаскированную полемику с цензурой, намек на какие-то обвинения в „неблагонамеренности“, которыми, вероятно, мотивировано было цензурное запрещение „некоторых мест“ повести. Некоторые обстоятельства, относящиеся ко времени прохождения через цензуру и печатания „Миргорода“, отчасти проясняют историю появления этого предисловия.
Прохождение „Миргорода“ через цензуру совпало со временем отбывания цензором А. В. Никитенко заключения на гауптвахте (с 16 по 25 декабря 1834 г.) за пропуск перевода стихотворения В. Гюго в „Библиотеке для чтения“. Цензуровал „Миргород“ В. Н. Семенов; цензурное разрешение им подписано было 29 декабря 1834 г. Гоголь, вероятно, воспользовался отсутствием Никитенко и своим личным знакомством с цензором В. Н. Семеновым, которому „он читал свои произведения не только как хорошему знакомому, но и как цензору, спрашивая его о том, удобно или неудобно прочитанное к печати“,
[25]
и предпослал „Повести о том, как поссорился…“ это предисловие. Это тем более вероятно, что Семенов мог и не знать о конфликте Гоголя с Никитенко при напечатании повести в „Новоселье“ и не обратить внимания на замаскированную иронию предисловия.
Возвращение Никитенко и привело, повидимому, к изъятию предисловия. Возможно, что, узнав о возвращении Никитенко, Гоголь и сам изъял предисловие во избежание недоразумений. Письмо Гоголя к Никитенко от 24 января 1835 г., т. е. вскоре после освобождения Никитенко, может быть поставлено в связь с этими обстоятельствами. Гоголь в этом письме выражает сожаление о том, что не застал Никитенко лично и пишет: „мне бы нужно было о многом переговорить с Вами таком, что на бумаге как-то не может говориться“.
[26]
Поскольку изъятие предисловия произошло, как с полной уверенностью можно полагать, по причинам цензурного порядка, мы вправе восстановить предисловие в основном тексте гоголевской повести. Невключение предисловия в издание 1842 г. может быть объяснено как неотпавшими цензурными соображениями, так и тем, что обстоятельства, которыми было вызвано полемическое предисловие, утратили для Гоголя значение.
Наибольшие трудности вызывает вопрос о времени написания „Повести о том, как поссорился…“. В альманахе „Новоселье“ повесть подписана псевдонимом „Рудый Панько“ и датирована 1831 г. В письме к М. А. Максимовичу от 9 ноября 1833 г. Гоголь, извиняясь в том, что не может ничего дать для его альманаха „Денница“, писал: „У меня есть сто разных начал, и ни одной повести, и ни одного даже отрывка полного, годного для альманаха. Смирдин из других уже рук достал одну мою старинную повесть, о которой я совсем было позабыл и которую я стыжусь назвать своею; впрочем, она так велика и неуклюжа, что никак не годится в ваш альманах“. На ряду с этим Пушкин в своем дневнике записывает 3 декабря 1833 г.: „Вчера Гоголь читал мне сказку как Ив‹ан› Ив‹анович› поссорился с Ив‹аном› Тимоф‹еичем› — очень оригинально и очень смешно“ („Дневник А. С. Пушкина“, ГИЗ, М., стр 38). Сопоставив историю возникновения альманаха „Новоселье“ с записью в дневнике Пушкина, Тихонравов пришел к следующему выводу: „Нельзя допустить, чтобы Гоголь решился читать Пушкину повесть, которой «сам стыдился». Полагаем, что повесть отдана была на суд Пушкина в окончательной уже редакции. Крайним пунктом, к которому может быть приурочена эта редакция, на основании письма к Максимовичу и заметки Пушкина, можно принять или начало ноября 1833 г., или начало апреля 1834 г.
[27]
К более ранней эпохе мог относиться лишь первоначальный набросок повести“ (Соч., 10 изд., т. I, стр. 703). Вслед за Тихонравовым относит время написания повести к концу 1833 г. и Н. Коробка, указывая, что „датирование более ранним временем — обычный прием Гоголя“ („Собр. соч. Гоголя“, изд. „Деятель“, т. II, стр. 422).
