Вспоминая годы своей работы во главе Северной Осетии, хочу подчеркнуть, что глава государства всегда уделял особенное внимание северокавказским руководителям. Его встречи с руководителями Северного Кавказа были регулярными: в Моздоке, в Кисловодске, в Нальчике, в Сочи. Глава государства проводил эти встречи с предметным знанием широкого спектра проблем региона – от стратегических вопросов, связанных с ролью Северного Кавказа в общегосударственных делах, до локальных проблем той или иной территории. Непредсказуемость и метания ельцинского периода уступили место целеустремленному, компетентному динамизму.
России удалось справиться с масштабной угрозой своей территориальной целостности, хотя сделать предстоит еще немало, а террористическая опасность сохраняется. Вертикаль власти укрепила страну, консолидировала ее политический класс. Но ей еще предстоит стать вертикалью государственности, в которой процедуры исполнения государственных функций находятся на прочном фундаменте гражданского волеизъявления и политической культуры. Если ельцинский период можно соотнести с временем проб и ошибок, то путинское время – с взрослением, когда формируется геополитический профиль страны, ее новый исторический типаж. И выбор у нас такой – прочный государственный суверенитет и открытость к мирному международному сотрудничеству.
Сегодня перед политическим лидерством в стране стоят новые задачи, объединенные главной целью – стремлением к укреплению России, благополучию ее народа. Противостояние внешнему давлению, налаживание эффективности государственного управления, становление ответственных гражданских структур, формирование конструктивной политической культуры, прорыв наших производительных сил к новым технологиям – все это остается в актуальной повестке нашего времени.
Завершу эту главу с огромной надеждой на то, что народы постсоветского пространства сохранят, сберегут исторические, культурные, духовные и экономические связи.
Центр и республика: выстраивание отношений
За восемь лет в России сменилось восемь правительств. Август 1998-го – дефолтное торнадо. Обнадеживающие шаги правительства Примакова, прерванные интригами олигархическо-политических кланов. Уважение к власти – да, но непримиримость к чиновничьему чванству. Конституция – федеративная, финансовая политика и экономика скорее унитарные
Сразу после того как я был избран в 1998 году президентом Северной Осетии, многие на Кавказе, в Москве задавались вопросом: сумеет ли Дзасохов вписаться в систему новой российской власти, выстроить деловые отношения с главой государства? Борис Николаевич Ельцин, хотя и формировался как политик в течение десятилетий партийной работы в советское время, тем не менее был заряжен на популистское отрицание всего, что было в советском «вчера». Причем это отрицание было связано, вероятно, не столько с его сомнением в управленческой компетентности многих руководителей советской выправки, сколько с неуверенностью в их личной к нему лояльности.
Как повлияет на качество совместной работы известная идеологическая дистанция между главой государства и вновь избранным руководителем республики? Мнения разделились. Одни полагали, что все будет нормально и персональные деловые отношения будут способствовать эффективному взаимодействию двух уровней государственной власти. Другие говорили, что неуравновешенный характер Ельцина, его склонность к «реваншистским» поступкам дадут о себе знать. Но я с самого начала настраивался на активное и самостоятельное поведение. На первом плане стояли интересы республики и ее народа, а это выше симпатий или антипатий в личных отношениях.
Мы с Ельциным, видимо, неплохо знали биографии друг друга, но по работе ранее почти не пересекались. Где-то в середине своего оппозиционного пути к президентскому посту Борис Николаевич был народным депутатом СССР, возглавлял парламентский комитет по вопросам строительства и архитектуры. А я ровно в то же время был председателем комитета Верховного Совета СССР по международным делам. Свои парламентские обязанности Борис Николаевич выполнял добросовестно. Работа его комитета была успешной. Но было бы наивно полагать, что Ельцин успокоился и забыл о тех нападках, которым подвергался в период вывода его из состава кандидатов в члены Политбюро. В своем новом качестве он формировался как непримиримо оппозиционный Горбачеву политик.
Попробуем разделить всех политиков на три категории, в зависимости от того, как они ведут себя на кризисных этапах своей политической карьеры.
Первые понимают, что в политике не существует только гладкой столбовой дороги. Это те, кто остается востребованным и возвращается во власть объяснимо и эволюционно. Случаев, когда крупные фигуры уходят с политической арены, но потом возвращаются, много в новейшей истории нашей страны. Они были и в сталинское время, и позже.
Другая категория – люди, которые, однажды сорвавшись с пьедестала, исчезают с общественного горизонта, покидая политическое поле.
И третья категория, к числу которых, как мне кажется, в силу своих личных качеств относился Ельцин, – это те, кто постоянно нацелен на реванш.
Задача выстроить конструктивные отношения с главой государства была не из легких. Правда, несмотря на опасения, с самого начала все складывалось вполне благополучно. Прежде всего удалось наладить с президентом деловую переписку по жизненно важным для республики вопросам. Таким, например, как финансовые отношения с федеральным центром (которые и тогда, да и теперь часто не соответствуют базовым принципам федерализма), поддержка промышленности, проблемы беженцев, обустройство таможенных переходов на государственной границе, воссоздание во Владикавказе Северо-Кавказского суворовского военного училища и по ряду других.
Реальная возможность осуществить крупные предложения по восстановлению промышленного потенциала Осетии, решению социальных проблем, изложенные в моих аналитических записках, была тем не менее невелика. Отсутствие исполнительской дисциплины у государственных чиновников было в то время болезнью государства. Даже после прямых указаний Президента России многие его поручения не выполнялись вообще или откладывались в долгий ящик. Довольно скоро я увидел, что, помимо бюрократического засилья, огромное влияние практически на все вопросы оказывает устойчиво кризисная ситуация вокруг Чечни. Как устранить или, по меньшей мере, снизить влияние этого фактора на стабильность и безопасность в республике, на решение экономических вопросов в Осетии?
19 марта 1999 года произошел террористический акт на Центральном рынке Владикавказа. Были многочисленные жертвы. Я настоял на немедленной встрече с Президентом России, чтобы изложить крайнее недовольство жителей Осетии, которые справедливо считали, что власть не принимает исчерпывающих мер по обеспечению безопасности. Разговор был трудным, принципиальным и долгим.
Хозяин кабинета вышел мне навстречу, был предельно внимателен, дал возможность обстоятельно изложить все, с чем я к нему пришел. Это было очень важно: как мы предполагали, теракт во Владикавказе не был результатом криминальных разборок, но являлся политической акцией, нацеленной на дестабилизацию обстановки в республике. Позже, уже в 2002–2003 годах, эта оценка подтвердилась: расследование установило, что преступление было организовано и осуществлено экстремистским подпольем, имевшим базы в соседней республике. К сожалению, этот предельно тревожный сигнал не был должным образом услышан – ни спецслужбами нашей страны, ни, что самое главное, самим обществом, особенно на тех территориях Северного Кавказа, где обосновалось террористическое подполье.
