На июльском Пленуме секретарями ЦК были дополнительно избраны секретарь парткома МГУ Иван Мельников, доктор исторических наук из Ленинграда Владимир Калашников. Вместе с другими секретарями ЦК я высказался за избрание в секретариат Геннадия Селезнева. Будущий председатель Государственной думы был тогда главным редактором «Учительской газеты». Против кандидатуры Селезнева возразил, как мне стало известно, главный редактор «Правды» Иван Фролов. Он высказал свои сомнения и Горбачеву, и секретарям ЦК. В результате Селезнев не стал секретарем, хотя имел для этого все данные.
Речь шла и о кандидатуре Анатолия Кравченко – тогда он был генеральным директором Телеграфного агентства Советского Союза. ТАСС входил в четверку ведущих информационных агентств мира, поэтому Кравченко был бы очень полезным приобретением для секретариата ЦК. Но Горбачев, очевидно, берег его для другого дела. Позже он назначил Анатолия Петровича председателем Гостелерадио СССР. Электронные СМИ приобретали огромную роль в формировании общественного мнения. После назначения Кравченко стал напрямую выходить на Горбачева, регулярно получая от него задания. Но при этом никогда не избегал деловых контактов с другими руководителями государства и партии. Иногда Генсек, давая поручение Кравченко, одновременно звонил мне и просил сделать то же самое. Непростые условия деятельности партии, напряженная атмосфера, сложившаяся в обществе, требовали более высокого уровня доверия друг к другу.
После XXVIII съезда партии в июле 1990 года секретари ЦК и члены Политбюро, работавшие на постоянной основе в здании ЦК на Старой площади, были новой командой, члены которой были еще мало знакомы между собой. Надо было помочь людям лучше узнать друг друга, создать атмосферу взаимопомощи, сплоченности в работе.
К тому времени прежние порядки, существовавшие в Политбюро со времен Н.С. Хрущева, заметно изменились. Раньше руководители партии в поездках по стране и за рубеж летали спецрейсами, теперь – обычными авиарейсами. Представительские ЗИЛы (в народе их именовали «членовозами») были заменены на отечественные автомобили «Волга». Из больших государственных дач, разбросанных вдоль Рублево-Успенского шоссе, руководители партии переселились в подмосковный дачный поселок Усово, где один коттедж полагался на две семьи. Оплата всех расходов, не связанных с работой, производилась из личных средств.
Все это отвечало веяниям времени. В Верховном Совете СССР даже была создана специальная парламентская комиссия по борьбе со злоупотреблениями служебным положением. Возглавляла эту комиссию Элла Александровна Панфилова, очень популярный, широко известный во всей стране депутат. Это были первые годы ее политической карьеры. Очень содержательные, эмоциональные выступления Эллы Александровны приковывали внимание миллионов людей. И это было важным упреждающим фактором для отдельных чиновников и одновременно сигналом для всех государственных структур, требовало нетерпимого отношения к злоупотреблению должностным положением, к чиновничьему чванству.
Но вот что показалось мне странным уже в первые дни работы на новом месте в руководстве партии: обедать каждый член Политбюро и секретарь ЦК по инерции продолжал в своем рабочем кабинете. Не было общей столовой, где можно было бы собраться всем вместе, пообщаться, обменяться мнениями в неформальной атмосфере.
Посоветовавшись с коллегами, я пригласил управляющего делами ЦК Николая Ефимовича Кручину и попросил его организовать общую столовую для руководителей партии. Своеобразную «офицерскую каюту». И вскоре она появилась. Аналогичные столовые я видел в своих зарубежных поездках в прежние годы: в Будапеште, где в партийной гостинице в обеденное время можно было пообщаться с лидером Венгрии Яношом Кадаром. Бывая в командировках, туда заходили руководители компартий других стран, например Александр Дубчек, лидер чехословацких коммунистов. Помню, что в Ташкенте в столовой ЦК можно было встретить не только руководителей Компартии Узбекистана, но и таких известных в стране людей, как руководитель «Средмаша» Ефим Павлович Славский, министр цветной металлургии Петр Фадеевич Ломако и других.
Столовая ЦК на Старой площади тоже вскоре превратилась в место неформального общения. Туда приходили президент Академии наук Георгий Марчук, его заместитель академик Владимир Кудрявцев, первый секретарь Ленинградского обкома партии Борис Гидаспов, видные деятели культуры Таир Салахов, Михаил Ульянов и другие.
На старой площади
Уже состоялись «бархатные революции» в странах Восточной Европы. В СССР появились новые политические силы. Вместо островков оппозиции возникали целые континенты. Некоторые республиканские партийные организации уже целиком дрейфовали в сторону от КПСС, от союзного Центра.
Тактика руководства президентскими структурами в то время состояла, вероятно, в том, чтобы, сохраняя формальную связь с КПСС, проводить политику, совершенно независимую от нее или даже идущую вразрез с ее установками.
Вскоре началось нездоровое соперничество между кремлевскими Советами: Президентским советом, Советом глав республик, Советом безопасности. И кажется, это было вызвано не столько амбициями отдельных лиц (Горбачев мог в любой момент их нейтрализовать), сколько непродуманным разделением самой верховной власти, что привело к неизбежному соперничеству и столкновениям внутри ее.
Ненормальность обстановки была слишком очевидной, чтобы не замечать этого. Однажды после затянувшегося до полуночи заседания Верховного Совета (заседания тогда часто продлевали) руководство собралось в так называемой комнате президиума, где обычно накрывали стол с чаем и бутербродами. Все были в напряжении. Разговор зашел о том, где и как принимаются ключевые государственные решения. В это время в комнату зашел Горбачев и с ходу спросил:
– А вообще этот Президентский совет нам нужен?
– Да зачем он нам? – откликнулся тут же один из участников беседы, Ислам Каримов, будущий президент Узбекистана. Он возглавлял тогда компартию Узбекистана и был членом Политбюро.
Горбачев ничего не ответил, хотя было видно, что у него есть на этот счет свое решение.
На следующий день, когда собрался Президентский совет, он неожиданно объявил: «Прошлой ночью собиралось Политбюро. Все высказались за упразднение Президентского совета». Такое заявление усиливало напряженность и недоверие.
Создание новых властных структур вначале воспринималось как радикальная перестройка государства и партии, как подготовка их к работе в условиях парламентской демократии. Что произошло потом? Свои начали побивать своих. Уйдя в Кремль, забрав с собой часть аппарата ЦК, иные бывшие сановники КПСС больше не помышляли об укреплении партии. Как говорится, попросту «кинули» ее. Они окончательно отвернулись от партии, противопоставляли себя ей и влияли соответствующим образом на Горбачева, что само по себе было необъяснимо.
В таких условиях надо было организовывать работу на своем направлении. ЦК покидали опытные работники. Они уходили в президентские структуры. Было уже трудно привлечь нового толкового человека на работу в центральный аппарат партии. Однако мне все же удалось сохранить большую группу высококвалифицированных специалистов, объединенных пониманием важности своей работы.
