Возвращение членов Политбюро на историческую родину
Постсоветский политический цикл. Другие реальности; разбуженные вулканы этнических конфликтов. Время соединить опыт и политическую волю. Захват власти в Грузии
Итак, страны и народы Кавказа стояли на распутье: куда идти дальше, на что и на кого опереться? Вот здесь-то и проявился в очередной раз уже упомянутый мною «личностный фактор». На Кавказе нашлись политики, которые, обладая политической волей, авторитетом, уникальным организационным опытом, смогли помочь своим народам достойно пройти через критический этап истории. Конечно, им надо было иметь огромное мужество, политическую волю и, в хорошем смысле, понимание собственной исторической миссии, чтобы решительно войти в ту политически напряженную, клокочущую среду, каковой являлся Кавказ в 1990-х годах.
Далее остановлюсь на самых известных кавказских руководителях позднего советского периода, возглавивших свои государства в самый острый постсоветский период. Отечественная история дает нам немало свидетельств того, что политическая элита и военное сословие Российской империи были всегда открыты для ярких личностей – выходцев с Кавказа. В Советском Союзе они также были представлены в высших политических и военных кругах. И Российская империя, и СССР придавали Кавказу огромное значение – не только как геополитическому плацдарму и резервуару природных ресурсов, но и как источнику укрепления управленческих, военных, в широком смысле – человеческих возможностей страны, ее интеграции в единую политическую и гражданскую общность. Читатель может обратиться к истории, и сомнений не останется. Хорошо бы этого дальновидного подхода придерживаться всегда.
В 1970-х годах одной из крупных политических фигур в СССР был лидер Азербайджана Гейдар Алиев. В 1976 году его избрали кандидатом, а в ноябре 1982 года членом Политбюро ЦК КПСС – высшего партийно-государственного органа Советского Союза. Пять лет Алиев проработал в Москве на посту первого заместителя председателя правительства СССР. В Грузии на смену В.П. Мжаванадзе пришел Эдуард Шеварднадзе, вошедший в Политбюро в 1985 году. Тогда невозможно было предположить, что именно политика Горбачева отразится на судьбах Алиева и Шеварднадзе (хотя произойдет это в разное время и в разных формах).
В 1987 году Алиев сначала был выведен из Политбюро, а затем под предлогом обновления и омоложения партийно-политического руководства вместе с большой группой широко известных в стране государственных деятелей – из состава ЦК КПСС. Человек, имевший огромный опыт государственной работы, находящийся на пике профессиональной зрелости, был лишен возможности политической деятельности.
В течение многих лет я хорошо знал Алиева лично. Расскажу об этом незаурядном человеке подробнее. Прежде всего, он имел серьезнейшую жизненную закалку. Попав в органы госбезопасности, начал службу в звании лейтенанта и органично вписался в систему госбезопасности, работая в основном на разведывательном направлении. Огромную роль в его будущих успехах сыграло умение быстро воспринимать новое – будь то в политике, экономике или методах управления. У него была потрясающая способность: практически все, что он знал, Алиев умел использовать в практической работе.
Алиев имел надежный семейный тыл. Он был женат на дочери крупного медицинского работника Азербайджана и известного на Кавказе политика. В 1940-х годах его тесть Азиз Алиев работал первым секретарем Дагестанского обкома партии. Зарифа-ханым, супруга Гейдара Алиевича, была высокообразованной и очень доброжелательной женщиной, настоящим другом и соратником своего мужа.
С Алиевым я познакомился вскоре после того, как он возглавил республику в 1969 году. К этому времени я работал в Комитете солидарности с народами Азии и Африки, и некоторые наши мероприятия мы проводили в Баку. То, что руководителем Азербайджана стал человек, занимавший до того должность председателя республиканского КГБ, тогда, в доандроповское время, расценили как необычное выдвижение.
Перед самим же Алиевым встали масштабные государственные задачи. В своем новом качестве он успешно вошел в курс дел и быстро завоевал политический авторитет, хотя сделать это было непросто. Азербайджан воспринимался в СССР как «страна бакинских комиссаров», а его столица – как интернациональный город с сильными традициями технической интеллигенции и рабочего класса. Одновременно в Азербайджане расцветала общественная мысль, там постоянно проводились крупные общественные мероприятия – от кинофестивалей до политических форумов. Алиев должен был активно во все это включаться, показать себя динамичным политическим руководителя республики. Он сделал это – к его чести, весьма успешно.
Алиеву не грозило превратиться в надменного партийного чиновника, хотя такое нередко случалось в партийной среде. Некоторые деятели, получая повышение, скоро замыкались в своей должностной скорлупе. Но Алиев, напротив, открылся, развернулся лицом к народу и черпал из контактов с людьми жизненную энергию и мудрость.
В 1970 году, накануне проведения крупной международной конференции, делегация из Москвы приехала в Баку, с тем чтобы обратиться к Гейдару Алиевичу с просьбой выступить с основным докладом – об опыте советского Востока для развивающихся стран. Он не только согласился, но, по сути, стал лично курировать подготовку к форуму, привлек известных ученых Москвы и Баку.
Вокруг Алиева быстро сформировалось творческое содружество историков. Среди них был, например, Ахмед Ахмедович Искандеров, выходец из Баку. Многие годы он проработал в аппарате ЦК КПСС, позже входил в когорту марксистов-реформаторов в журнале «Проблемы мира и социализма», издававшемся в Праге, потом руководил исследованиями в Институте всемирной истории АН СССР. Так, благодаря случаю, Искандеров приехал в родной город и, продолжив затем научную деятельность в Москве, уже не порывал тесных связей с Баку.
После успешного завершения конференции мое знакомство с Алиевым переросло в добрые личные отношения. Мне доводилось бывать в его гостеприимном доме, я был знаком с членами его дружной семьи, где всегда царило радушие, чувствовалась особая душевная атмосфера. Всякий раз было, конечно, застолье, но в первую очередь – интересный, увлекательный, содержательный разговор. Хозяин дома неизменно располагал к таким беседам.
Когда Алиев начал работать в Москве, мы познакомились еще ближе. Эта возможность состоялась еще и потому, что председателем советского Комитета солидарности народов Азии и Африки (на общественных началах) был в эти годы выдающийся прозаик и общественный деятель, автор широко известного романа «Наступит день» Мирза А. Ибрагимов. Несколько раз мы были у Алиева в Кремле; обсуждали вопросы политической и организационной поддержки Комитета солидарности с народами Азии и Африки. Алиев как первый заместитель председателя правительства СССР курировал многие отрасли: железнодорожный транспорт, здравоохранение, легкую промышленность, спорт и др. Как-то я пришел к нему на прием и ждал, когда завершится очередное совещание. В алиевском кабинете находился Конарев, многоопытный министр железнодорожного транспорта, другие представители этого ведомства. Вскоре Конарев с коллегами вышел. Было видно, что у него хорошее настроение. И он при всех не удержался и воскликнул: «Да-а, глубоко разбирается!» В устах члена правительства, считавшегося непререкаемым авторитетом в своей области, эти слова прозвучали как высочайшая похвала. Это только один пример. Казалось бы, он, с богатым опытом и сильной политической волей, мог бы принести большую пользу нашей огромной стране. Но спешные действия имели другую траекторию.
