– Собака у меня, мистер Хэрриот, – сказал он. – Помните, та, что просила подаяние на рынке.
– О, хорошо, – сказал я. – Значит, вам наконец удалось её поймать.
Полисмен помедлил с ответом:
– Нет, не то чтобы. Один из наших нашёл пса на обочине в миле от города. Боюсь, его сбили. Мы привезли его сюда.
Я вышел и заглянул в машину. Пёс неподвижно лежал на заднем сиденье, но, когда я погладил его по тёмной шерсти, хвост приветливо дёрнулся.
– Хвостом он, по крайней мере, ещё может шевелить, – сказал я.
Полисмен кивнул:
– Да, очень воспитанная собачка, это видно.
Я постарался почти не дотрагиваться до него, не хотелось причинять лишнюю боль, но даже беглый осмотр показал, что на теле много ран и одна задняя лапа лежала в таком положении, что сразу ясно: сломана. Осторожно подняв ему голову, я увидел, что одно веко сильно порвано и глаз не открывается. Но второй карий глаз смотрел на меня, будто говоря: «Я тебе доверяю».
– Вы сможете ему как-то помочь, мистер Хэрриот? Можете его спасти?
– Буду стараться, – ответил я.
Я занёс пострадавшего в операционную и положил на стол.
– Здесь работы на час, а то и два, Хелен, – сказал я жене. – Увы, на скачки мы не попадаем.
– Ничего, – ответила она. – Нужно сделать для парня всё, что в наших силах.
С явной грустью сняла она красивую шляпку, а я – выходной пиджак. Облачившись в белые халаты, мы принялись за работу.
Хелен привыкла мне помогать и сделала укол анестетика, потом я наложил гипс на сломанную лапу и зашил раны. Хуже всего дело обстояло с глазом, потому что даже после того, как я зашил веко, он оставался отёкшим и полностью закрытым, и я беспокоился, что зрение в нём не восстановится.
Когда мы закончили, гулять было уже поздно, но Хелен подмигнула:
– На пикничок времени хватит, – сказала она.
Мы вынесли спящего пациента в сад и уложили на подстилку на лужайке, чтобы не пропустить момент, когда он очнётся от анестезии.
В старом, обнесённом стеной саду солнце ласкало цветы и яблочные деревья. Хелен снова надела шляпку, а я – красивый пиджак, мы угощались вкусной едой из корзинки и чувствовали себя вполне празднично. Однако Хелен то и дело тревожно поглядывала на пса, и я понял, что мы думаем об одном и том же. Оправится ли он после пережитого, а если да, что с ним будет дальше? Объявятся ли его хозяева, а если нет, неужели никому в целом свете он не нужен?
Поскольку его подобрали полицейские, он был зарегистрирован как бродячий и отправлен в собачий питомник при отделении полиции.
Спустя пару дней я навестил его, и пёс радостно приветствовал меня, забавно балансируя на загипсованной ноге и мотая хвостом. Весь его страх, казалось, исчез. Я с облегчением отметил, что раненый глаз полностью открылся и отёк спал.
Молодой полисмен был доволен не меньше моего.
– Только поглядите, а! – воскликнул он. – Совсем как новенький!
– Да, на удивление быстро поправляется. – Я помедлил, затем спросил: – Кто-нибудь о нём спрашивал?
Парень покачал головой:
– Пока нет, но мы ещё надеемся, а пока сами о нём заботимся.
Я часто наведывался в питомник, и всякий раз малыш вскакивал, чтобы поприветствовать меня, улыбался открытой пастью, глаза сверкали. Но за ним всё не шли, никому он был не нужен.
Через несколько дней стало ясно, что владелец не объявится, оставалась одна надежда: что его кто-нибудь приютит.
В приёмнике были и другие бродячие псы, и однажды я увидел фермера, который заехал забрать убежавшую пастушью собаку.
Потом я стал свидетелем счастливого воссоединения семейства с их красивым золотистым ретривером.
Наконец, пришла старушка и со слезами прижала к груди йоркширского терьера. Но за моим маленьким пациентом никто не шёл.
Разные приходили люди, хотели взять домой собаку, да только не его. Может, оттого, что он был простой дворняжкой, а они искали кого-нибудь посолидней, но я-то знал, что эта собака любому станет прекрасным другом.
…Прошла неделя, прежде чем я снова заехал в полицию. Клетка нашего пёсика пустовала.
– Что случилось? – спросил я полисмена. – Его забрали?
Вид у него был печальный.
– Нет. Боюсь, его арестовали.
– Арестовали? – поразился я. – В каком смысле?
– Ну, вроде бы это противозаконно – попрошайничать на рыночной площади, так что его взяли под стражу.
– Что вы такое говорите? Собак не арестовывают.
Полисмен на полном серьёзе пожал плечами:
– Этого арестовали.
– Ничего не понимаю. Где он сейчас?
– Я вас к нему отведу, – сказал полисмен.
Мы вышли из участка и скоро были на месте, возле красивого дома.
В гостиной на большой новой собачьей лежанке свернулся мой маленький друг. Две девочки сидели рядом и гладили его.
Полисмен закинул голову и расхохотался.
– Как я вас провёл, мистер Хэрриот? Это мой дом, и я взял его дочкам. Они давно просили собаку, а мне приглянулся этот малыш, вот я и подумал: судьба.
Ох, какое я испытал облегчение!
– Что ж, чудесно, – сказал я, с благодарностью глядя на его славное лицо. – Как вас зовут?
– Фелпс. В отделении меня прозвали Шутник Фелпс, потому что я люблю подшучивать над людьми.
