Еда у них с собой была, естественно, «ковчеговская» — утренняя голубая каша, упакованная в герметичные емкости из двух слипшихся краями мисок. Для того чтобы соединить их между собой, достаточно было накрыть одну другой и подержать полминуты, чтобы разъединить — прокрутить ту, что окажется сверху, по часовой стрелке, не забыв при этом, что содержимое, сколько бы его ни было внутри, распределяется между мисками ровно пополам, а законы гравитации для космической каши никто не отменял. Поэтому крышку сначала следовало аккуратно приподнять, и лишь когда вся порция до последней лазурной крупинки вывалится в нижнюю из мисок, убрать в сторону. Галя с Олегом справились с этой задачей без труда, а вот Мамай поторопился, и окрестные бабочки узнали много нового о том, что Стас думает о Чужих и их шестиугольной посуде.
— Может быть, выставим дозорного? — предложила Измайлова прежде чем приступить к еде. — Обидно будет, если нас накроют прямо за обедом.
— Кто накроет-то? — уже с полным ртом проговорил Стас. — Все накрыватели за ночь свалили так далеко, как смогли. Вот потом придется быть осторожным, а сейчас можно жрать спокойно.
— Почему — потом? — не унималась девушка. — А если их крепость уже где-нибудь рядом?
— Не ближе, чем наша. Иначе они подогнали бы сюда свой вездеход, зацепили наш и отволокли к себе. Вдруг заведется? Ребята они хозяйственные, как я погляжу, добром разбрасываться не станут.
— Так, может, они и зацепили, подтянули, а он не завелся? — предположил Олег. — Вот и бросили.
— Ты следы другого вездехода впереди видел? — спросил Мамай.
— Нет, — признался Олег, инстинктивно поворачиваясь лицом к лобовому стеклу — но со второго ряда сидений, где расположились путники, трава непосредственно перед машиной не просматривалась.
— Не видел, потому что не посмотрел, — усмехнулся Стас. — А я не видел — потому что их там нет. Не цеплял никто наш гробешник, даже не пытался. А что это значит? То, что до родного дома проклятых грабителей еще пилить и пилить.
— И все же, стоит последить за дорогой, — почти из одного уже чистого упрямства заявил Светлов, отставляя тарелку с кашей и беря в руки мушкетон. — Пойду, подежурю, а потом кто-нибудь из вас меня сменит.
— Да, да, помню, ты у нас командир, — кивнул Мамай, жуя. — А приказ командира, даже дурацкий, проще выполнить.
— В Крепости мы тоже думали, что нам ничего не угрожает, — напомнила Галя. — И чем все закончилось?
— Закончилось? — хмыкнул Стас. — Нет, дорогая, все только начинается.
— Я тебе не дорогая! — брезгливо передернула плечами Измайлова.
— Дешевая? Предупреждать нужно.
— Да пошел ты!..
Пререкались они, впрочем, беззлобно, словно бы вполсилы, и вмешиваться в перебранку Светлов не счел нужным.
Распахнув дверцу, он спрыгнул в траву, тут же поняв, насколько прохладнее было в кабине — на удивление, не смотря на почти отвесно бьющие с неба солнечные лучи, воздух внутри вездехода почти не нагрелся. Но еще раньше, чем беспощадная жара, напомнили о себе натруженные мышцы — надо же, пока шагал без остановки, все было почти нормально, а стоило пять минут посидеть — сразу и спина не гнется, и ноги подкашиваются… Идти на попятный, однако, было поздно, и взобравшись по лесенке на плоскую крышу машины, юноша заступил на пост. В конце концов, если его осторожность окажется излишней — разве это не только к лучшему будет?
17
Планета Новая Земля, окрестности Крепости Росс, одиннадцатый день в новом мире
Почему-то Олег был совершенно уверен, что сменить его на наблюдательном посту явится Мамай, но ошибся: минут через двадцать пять-тридцать над краем крыши вездехода показалась голова Гали.
— Иди, поешь, — проговорила девушка, кладя перед собой мушкетон и взбираясь следом сама. — Моя очередь загорать.
Подобрав парализатор и распрямившись в полный рост, она подошла к плоской поперечине — подобию антикрыла — на которой, как на скамейке, сидел Светлов, и опустилась рядом, зажав ствол мушкетона между коленями.
— Все же спокойно? — не столько спросила, сколько констатировала она, щурясь на яркое солнце.
— Было бы не спокойно, ты бы уже об этом знала, — кивнул Олег.
— Наверное, их крепость действительно еще далеко…
— Наверное.
— Ты иди, поешь, — повторила Галя. — Я посторожу. Только знаешь, что? Если не в напряг, сначала забрось мне сюда баклажку с водой — я забыла взять.
— Хорошо, — кивнул юноша, поднимаясь.
Спустившись с крыши, Олег открыл дверцу кабины, взял с сидения плоскую шестиугольную флягу и, встав на подножку, протянул Измайловой.
— Кидай, — предложила Галя, сидевшая метрах в полутора.
Олег примерился, но метнуть тяжелую баклажку не решился — вернулся к лесенке и, вскарабкавшись на крышу, передал девушке из рук в руки.
— Спасибо, — с улыбкой поблагодарила его та. — Но можно было просто бросить. Я бы поймала.
— В следующий раз брошу, — пообещал Светлов.
Снова оказавшись в кабине, Олег застал Мамая развалившимся с закрытыми глазами на сидении.
— Спишь, что ли? — удивленно спросил он. Негромко, чтобы если что — не разбудить.
— Нет, — тут же разлепил веки Стас. — Но чуть не уснул.
— Сорян, — извинился Светлов, беря в руки тарелку с едой.
— Да не, правильно, — замотал головой Мамай, явно пытаясь отогнать остатки дремоты. — Хорошо, что толком не заснул — потом только хуже бы было.
— Притомился? — усмехнулся Олег.
— Это все дурацкие здешние сутки, — словно оправдываясь, заявил Стас. — Лишние час с четвертью за десять дней сбили мне весь режим. На свету теперь носом клюю, а ночами колоброжу. У тебя что, нет такого?
— Вроде, нет, — пожал плечами Светлов, погружая пинцет в голубую кашу.
— Везет! А я вот никак не перестроюсь…
— Бывает, — снова пожал плечами Олег. Ему удлинившиеся сутки и в самом деле никаких заметных неудобств не причиняли.
— Кстати, все не было случая: давно хотел извиниться за тот инцидент на «Ковчеге», — сменил тему разговора Мамай. — Ну, когда пацаны тебе в боксе по кумполу настучали. Сам помнишь, какая была ситуация: все на нервах… Вот и переборщили…
— Да ладно, дело прошлое, — добродушно отмахнулся Светлов. — Помнится, я тогда на тебя первый кинулся, — усмехнулся он, мысленно возвращаясь к событиям тех часов. — За дело, конечно, но факт остается фактом — ту драку начал я.
— Точно! — подтвердил Стас, потирая пальцами горло, в которое тогда и вцепился ему Олег. — Я уж, было, подумал: все, задушишь! Но все равно, за то, что произошло дальше — прости.
— Амнистия и так всем все списала, — напомнил ему Светлов. — Что было до высадки — забыто.
