Все захихикали.
– Андерсон! Вы человек или амеба?
Взглянув на Тодда, одноклассники захохотали в голос. Он заметно напрягся и, не в силах разжать стиснутые зубы, лишь по-дурацки замотал головой.
Руку поднял Микс.
– Если я не ошибаюсь, от двух до десяти тысяч человек?
– Совершенно верно, Микс, это слово латинское. Но остерегайтесь путать легатов с делегатами, а то и сами окажетесь в легионе неучей!
Микс расплылся в улыбке. Довольно усмехнувшись, Китинг вновь направился к дверям.
– По глазам мистера Питтса я вижу – он считает, что литература не имеет ничего общего с бизнесом и медициной! – продолжил учитель. – Вы все думаете, что надо следовать советам мистера Притчарда, вникать в размер, рифму, а самим втихаря отдаваться удовлетворению совершенно иных амбиций.
– Кто, я?! – не веря, затряс головой Питтс.
Преподаватель стукнул рукой по стене. Хлопок его отозвался глухим гулом, словно удар в барабан. Подскочив на месте, ребята начали озираться.
– Что ж, – заговорщически прошептал Джон Китинг. – Полная чушь, скажу я вам! Мы читаем стихи, потому что принадлежим к роду человеческому, а род человеческий одержим страстями. Медицина, финансы и юриспруденция необходимы нам для поддержания жизни. Ну а поэзия, красота, романтика, любовь? Вот ради чего стоит жить!.. Цитата из Уитмена:
О жизнь моя, вопросов неотступных череда,
И вереницы сумрачных людей, лишенных веры.
И города, кишащие глупцами свыше меры —
Где ж среди этого искать добро, о жизнь моя?
Ответ:
Добро – в том, что ты есть.
Что жизнь подлинная существует,
В том, что великая пьеса продолжается,
И ты, быть может, впишешь свою строку…
Он сделал паузу. Класс сидел, погруженный в молчание, и впитывал смысл произнесенных слов. Окинув взором учеников, преподаватель благоговейно повторил:
– В том, что великая пьеса продолжается, и ты, быть может, впишешь свою строку…
Постояв некоторое время в дверях, он медленно возвратился на кафедру. Все взгляды были прикованы к его вдохновенному лицу.
– Какую вы впишете строку? – настойчиво вопрошал Китинг, всматриваясь в юные лица, – и, выждав довольно, плавно перевел разговор в иное русло.
– Откроем хрестоматии на странице шестьдесят, джентльмены, и узнаем, что под романтикой понимал Вордсворт.
Глава 6
– Не возражаете, если я присяду? – отодвинув стул рядом с Китингом, грузный Макаллистер с трудом втиснулся за учительский стол и нетерпеливо подозвал дежурного по столовой.
– Буду весьма рад, – расплылся в улыбке словесник, задумчиво глядя на мальчиков в форменных пиджаках, за обе щеки уплетавших обед.
– Интересно вы провели сегодня урок, мистер Китинг, – с сарказмом в голосе произнес Макаллистер.
– Извините, что шокировал вас!
– Что вы, вам не за что извиняться! Это было обворожительно, хотя и весьма опрометчиво, – покачал головой шотландец, уже успев набить рот очередной размазней.
– Вы так думаете? – удивленно приподнял бровь Китинг.
– Вне всякого сомнения, – закивал коллега. – Вы очень рискуете, поощряя их увлечение искусством! Когда мальчики поймут, что они не Рембрандты, не Моцарты и не Шекспиры, они же вас возненавидят, Джон!
– Вы, верно, меня не так поняли, – возразил Китинг. – Я вовсе не поощряю их стать Шекспирами. Я только хочу, чтобы они научились мыслить.
– Ха-ха! – прыснул Макаллистер. – Мыслить в семнадцать лет!
– Я никогда не замечал в вас цинизма, Джордж, – парировал Китинг, прикрываясь чашкой чая.
– Я не циник, молодой человек, – с высоты опыта заявил Макаллистер. – Я реалист! Покажите мне сердце, не обремененное глупой мечтой, и я покажу вам счастливца.
Тут он наконец прожевал и сглотнул.
– Но я не упущу возможности послушать еще какие-нибудь ваши уроки, Джон. Даю вам слово!
Китинга эти обещания явно развеселили.
– Надеюсь, не вы один так думаете, – произнес он, взглянув на нескольких сидевших неподалеку младшеклассников.
В столовую вбежал Нил Перри и занял свое место за столом. Все обернулись.
– Вы не поверите! – запыхавшись, выдохнул он. – Я нашел в библиотеке альбом его класса!
И он взглядом указал на учителя литературы, все еще погруженного в занимательную беседу с Макаллистером.
– Капитан футбольной команды, редактор школьного альманаха, будущий студент Кембриджа, любитель ляжек, человек, способный на все… Душа Общества мертвых поэтов, – зачел вслух Перри. Сидевшие рядом парни принялись вырывать у него из рук альманах.
– Любитель ляжек? – расхохотался Далтон. – Наш мистер К. был волокитой? Хорошо ему жилось!
– Что это за Общество мертвых поэтов? – спросил Нокс, листая страницы с портретами однокашников Китинга по Уэлтону.
– Может, там есть снимок? – поинтересовался Микс.
– Только не подобного сорта, – сообщил Нил, внимательно изучив подписи. – Больше ни одного упоминания о нем нет!
Он продолжил было листать, но тут Чарли пнул его под столом ногой.
– Нолан идет, – процедил он.
Стоило ректору поравняться с их столом, как Нил незаметно передал книгу Ричарду, а тот, в свою очередь, немедленно сунул ее в руки Тодду. Андерсон взглянул на соседа в растерянности, но альбом взял.
– По душе ли вам занятия, мистер Перри? – задержавшись, произнес Гейл Нолан.
– О да, сэр, очень по душе, – откликнулся Нил.
– А наш новый учитель, мистер Китинг? Интересны вам его уроки, юноши?
– Бесспорно, сэр, – поддакнул Далтон. – Мы как раз говорили об этом, сэр.
– Вот и славно, – одобрил ответ директор. – Все мы возлагаем на него большие надежды – ведь, как вам должно быть известно, в свое время он получил стипендию Родса!
Мальчики с облегчением кивнули. Гейл Нолан прошествовал дальше. Доев, Тодд достал из-под стола альманах, положил на колени и принялся листать.
– Пожалуй, я заберу его у тебя, – сказал Нил, когда они встали, чтобы покинуть столовую.
– Зачем он тебе нужен? – недоверчиво пробормотал сосед.
– Проведу небольшое исследование, – самодовольно ухмыльнулся Перри.
После уроков они, Чарли, Кэмерон, Микс и Питтс направились к себе. По дороге им встретился мистер Китинг, бредущий куда-то поперек лужайки. На нем был спортивный пиджак и шарф, а под мышкой – охапка книг.
