Голос в народе. Чорт знает что! Ты рассказывай об папе, а какая нужда до твоих мантий!
Вульфинг из толпы. Хвастун! Расхвастался!
Брифрик. Сейчас. Вот вслед за ребятами пошли те… как их? Они с одной стороны сдают на епископов, только не епископы, а так, как наши таны или бароны в рясах… Не помню, шепелявое какое-то имя. То эти все таны или епископы, как вышли — так и ослепили глаза. А как показался сам папа, то такой блеск пошел — так и ослепил глаза. На епископах-то, всё серебряное, а на папе золотое. Где епископы выступают — там серебряный пол, а где папа — там золотой. Где епископы стоят — там серебряный пол, а где папа — там золотой…
Голос из толпы. Бровинг! Корабль! Ей богу, корабль!
Все бросаются, Брифрик первый, и теснятся гуще около набережной.
Голоса в толпе. Да ну, стой, ради бога! — Задави<ли> — Да дайте хоть назад выбраться!
Голос женщины. Ай, ай! Косолапый медведь! Руку выломил! Ой, пропусти! Кто во Христа верует, пропустите!
Брифрик (оборачиваясь). Чего лезешь на плечи? Разве я тебе лошадь верхо<вая>? Где ж король? Где ж корабль? Экая теснота!
Голос в народе. Да нет корабля никакого!
— Кто выдумал, что король едет?
— Да кто же? Ты говорил!
— И не думал.
— Да кто ж сказал, что король?
— Джон Шпинг сказал, что король едет.
— Эй, Шпинг, зачем ты сказал, что король едет?
<Шпинг>. Ей богу, любезный народ, совсем было похоже на корабль.
— Вперед молчи, дурак, если не хочешь сам поплыть.
Старуха (пролезая вперед). Нашли чего толкаться! И куды? Ведь никого нет.
Брифрик. А, Кудред! Откудова, приятель?
<Кудред>. Из дому.
<Брифрик>. Короля видеть пришел?
<Кудред>. И побольше, чем видеть.
<Брифрик>. А что еще?
<Кудред>. Жалобу прямо самому королю.
<Брифрик>. На кого?
<Кудред>. На королевского тана Этельбальда.
<Брифрик>. Ты шутишь, братец?
<Кудред>. Нет, не шучу.
Голоса в народе. Вишь, на Этельбальда жалуется! — Он сошел с ума! — Да он ведь сильнее всех в королевстве! — Войска и богатства у него больше, чем у короля.
Эгберт. Кто несет жалобу на Этельбальда, тот подай мне руку. Хоть ты и простой сеорл, а я тан, но я пожимаю, потому что ты честный человек и англо-сакс. Я тебе буду помогать.
[4]
Брифрик. За что ж жалуешься?
<Кудред>. За что? Этельбальд, хоть и королевских танов всех старше, но подлец и мошенник. Когда датчане ворвались в Вессекс и начали грабить, я прибегнул к нему, свинье. Думал, он богач и столько имеет земли, что зачем ему бы обижать меня. Я обещался ему, если надобность, первы<м> явиться в его войско и лошадь привести свою и всё вооружение мое. А он, мошенник, как только датчане ушли, совсем зачислил меня в свои рабы. За что я должен ему мостить чортовский мост к его замку и на моих двух лошадях, самых благородных, возить фашинник? А теперь, когда я отлучился по надобности в графство Гексгам, он взял мою собственную землю, родительскую землю, которой было у меня больше 2 гидес, и отдал в лен какому <-то>, а мне отдал двенадцать шагов песчанику за кладбищем. — «Вот тебе», говорит, «земля». Да разве я, старый плут, раб твой? Я вольный. Я сеорл. Я, если бы только захотел, прикупил еще два hydes земли, да выстроил церковь и дом, я бы сам был таном. Никто по законам англосакским не может обидеть и закабалить вольного человека. Разве я сделал какое преступление?
<Брифрик>. Да ходил ли ты с жалобою в ваш ширгемот?
<Кудред>. Подлецы все! Держут его сторону.
<Брифрик>. Ну да всё-таки, как же порешили?
<Кудред>. Вот на́ тебе бумагу, если ты прочтешь.
<Брифрик>. Что ты! Э, так у вас судьи пишут? Слышь ты, народ, писанная бумага! У нас во всем ширстве, да и во всем Вессексе ни один шир, ни алдерман не умеют писать. Вишь ты какие каракульки. Тут где-нибудь должно быть ABC… Я уж знаю, меня было начинал учить один церковник.
Туркил (Вульфингу). Я думаю, нет мудренее науки, как письмо.
<Вульфинг?>. Попы всё-таки прочтут.
Брифрик (обращаясь к Киссе). Высокородный тан, прочти-ка. Ты, верно, знаешь?
Кисса. Поди прочь! Я тебе не поп.
Гунтинг. Давай, я прочту.
Туркил. Кто он?
Вульфинг. Не знаю.
Голос. Это, видишь, тот, что был школь<ным> учителем. Да теперь датчане разорили школу.
<Гунтинг> (читает). «Да будет ведомо: в Schirgemot Агельмостане, в графстве Герефорт, во время царствования Этельреда, где…»
— А, при покойном короле! Храбрый был король, всю жизнь бился с этими мерзкими датчанами.
<Гунтинг> (продолжает). «…где заседали: Дунстан епископ, Кеолрик алдерман, Варвик — его сын, и Эсквин — сын Пентвина и Туркил косоглазый, как комиссары короля заседали»…
Вульфинг. Слышишь, Туркил? Это ты?
Туркил. Разве я косоглазый?
<Гунтинг> (продолжает): «…в присутствии Брининга шерифа, Ательварда де Фрома, Леофина де Фрома черного, Годрига де Штока и всех танов графства Герефорта, Кудред — сын Эгвинов — представил суду против высо<ко>родного графа и королевского тана в том, что якобы он, Кудред, от него, выс<о>кородного графа Этельбальда…»
(В народе крик и давка). Пусти, пусти! — Куда теперь сторониться! — Батюшки, батюшки, тресну! Со всех сторон придавили!
Высокий (болтает вверху руками). Чего эти бабы лезут, желал <бы я знать.> .
Брифрик. Чего народ лезет? (Продирается).
— Да взбеленился просто, никого нет. Какой-то дурак опять пронес, что корабль показался.
Кудред (кричит). Бумагу, бумагу, бумагу дай! Экой трус, изорвал…
Кисса. Да кто сказал, что король едет?
<Голоса>. Я не говорил. — Я не говорил. — Опять верно Шпинг.
Шпинг. Нет, высокородный тан, и языком не воротил.
Брифрик. Ей богу, глупый народ! Ну что, хоть бы и в самом деле был корабль.
