Зачем-то провел перед ее глазами ладонью. Они так и остались мертвыми и белесыми, и я даже почувствовала некоторое разочарование: думала, он сделает их алыми и светящимися или вроде того. Щиц разочарованно поцокал языком, но, кажется, смирился.
Раскинул пальцы веером и затряс кистями: отрастил Каркаре когти-крючья на лапках, еще солиднее прежних, заодно поправив неловко вывернутый палец.
Еще немного подумал, а потом кончики маховых перьев и хвоста, повинуясь его плавным жестам, окрасились в белый. Пригладил большими пальцами ее лапки: несколько чешуек тоже побелели, складываясь в узор, похожий на изморозь.
Осторожно подхватил ворону под крылья, провел пальцами по клюву, из-за чего черная поверхность покрылась многочисленными белыми трещинками, еще раз крутанул, одобрительно прицокнул и щелкнул птицу по лбу. Та встрепенулась. Склонила голову, рассматривая свой новый хвост. А потом хрипло каркнула и поднялась в воздух. Сделала несколько кругов по комнате, но не в своей обычной, слегка пьяной манере, а очень даже ровненько, и, очевидно довольная, опустилась на плечо замершей в волнении хозяйке.
Щиц легко выпрыгнул из котла, так и не коснувшись края, и прихлопнул его крышкой.
— Не открывайте до послезавтра, ладно? А то учуют еще. — попросил он, улыбаясь так широко, как будто только выиграл королевскую лотерею.
— Ты что сделал?! — воскликнула Бонни, — Это что такое?!
— Косметический ремонт твоей мертвой вороны. Я немного поправил крылья, она, если ты не заметила, потеряла пару важных перьев, нарастил когти, вправил вывихнутый палец, перекрасил… свободным человеком я брал за такое немалые деньги, ну. В основном, конечно, за шоу, а не за трудозатраты, но где вы еще увидите такое шоу, а? Так где мое «спасибо, Щиц, ты сделал из моей вороны настоящее исчадие холодного Ада»?
Лучезарная улыбка сильно приугасла, он был готов грудью защищать свое творение, и это было очень заметно. Он занервничал. Бонни никак не могла свыкнуться с новым видом своей ненаглядной — и тоже нервничала. Так и до ссоры недалеко…
Ой! Вместо всяких споров Щиц оперативненько оседлал кривоногую табуретку, захапал котелок с подостывшим рисом и теперь уплетал за обе щеки с какой-то удивительной скоростью. Порция, которую я варила на троих, исчезла за несколько секунд.
— Бонни… — шепнула я, ликуя, что все-таки не стала случайной отравительницей и готовая за это простить Щицу даже государственную измену и пару-тройку невинно убиенных младенцев, — смотри, он все еще живой! Давай ты его помилуешь? Ну сама подумай, он же как лучше хотел: кто подумает, что ворона, раскрашенная под исчадие холодного Ада и правда мертвая? Решат, что ты выпендрежница с задвигом на теме смерти, вот и все…
— Еле… Эля дело говорит, я еще и эманации смерти зарихтовал под неумелую иллюзию. — Щиц отсалютовал ложкой. — Есть еще чего-нибудь съедобное? Слишком много энергии потратил, давно не практиковался…
— Только сухарики для лошадок! — процедила Бонни, голодная и оттого жестокосердная.
— Давай сюда свои сухарики, — и, видя, что Бонни не собирается ничем делиться, добавил жалобно, — ну я же лучше какой-то там лошадки, ну. И голоднее.
— Пусть тебя хозяйка кормит! — Бонни задрала подбородок.
— Чего-о-о? — Удивился Щиц. — Нет у меня хозяйки кроме Академии!
— А… я э-э-э… хотела предложить кое-что.
Кажется, самое время, пока Бонни еще что-нибудь не ляпнула. Да и…
После того, как я увидела магию Щица, мне слабо верилось, что он согласится. Безусловно, это взаимовыгодная сделка; безусловно, умный человек вряд ли откажется от такого шанса, но…
«Всегда учитывай людские чувства», — сказал бы мне папенька, если бы счел бы нужным меня учить, — «Особенно, когда работаешь с мастерами».
Гордость — страшная штука, порушила немало выгодных сделок. Помнится, мастер кузнечного дела, которому папенька хотел поручить выковать для него парадный меч, отказался от денег: он работал только с боевым оружием, и папенька нанес ему страшное оскорбление.
Он чуть не прекратил с нами всякое сотрудничество, но папенька взял бутылку и запропал в его мастерской на три дня. Меча у него так и нет, ну да и ладно, все равно папенька не умеет с ним обращаться. А вот мастера он удержал.
Мастера знают себе цену. И Щиц гордится своим искусством как настоящий мастер. Я не знаю, насколько сложно то, что он сделал, потому что не отличу настоящей магии от фокуса. Но я знаю, как выглядит уверенный в своих умениях человек.
Как Щиц сейчас.
Он даже держится чуть прямее, чем обычно.
— Э-э-э… — протянула я неуверенно.
Щиц посмотрел на меня внимательно, отложил ложку, которой выскабливал миску.
— Ну?
— Я… общалась с той женщиной, которая отвечает за фамильяров…
— Хочешь, чтобы я тебе белку поймал? — расслабился Щиц, — или кого-нибудь получше?
— Не совсем. — Протянула я.
Бонни мерзко хихикнула.
Иногда она ведет себя как прирожденная ведьма. Хотя любая девчонка порой себя так ведет. Могла бы привыкнуть.
— Перестань, а? — тоскливо попросила я, — понимаешь, тогда я думала, что ты просто ну… разнорабочий. Ходит столько неправдоподобных слухов, как ты в рабы попал… и если бы я хотела просить тебя кого-то поймать, то это был бы ты.
— Прекрати мямлить. — фыркнул Щиц. — Я то я никак в толк не возьму, о чем ты.
— Я попросила тебя в качество фамильяра. — Четко выговорила я. — извини. Я не хотела никого обидеть, но мне нужен слуга, и это был единственный способ.
— Ты думаешь, это сработает? — после долгой, тянущей душу паузы спросил Щиц.
— Мне сказали — достаточно привести тебя на закате.
— и после того, как ты закончишь обучение в Академии, ты меня отпустишь? — Спросил Щиц мягко, — Я потребую клятвы на крови.
Его поза казалась расслабленной, почти вальяжной. Но он был напряжен: я видела, как быстро бьется жилка у него на виске, как сильно он сжал пальцы на многострадальной ложке.
Та уже согнулась — ну ничего, он же и распрямит.
Кажется, Щиц достаточно посидел в здешних рабах, чтобы оценить мое предложение адекватно. Я бы хотела знать, чем он тут занимается… но судя по тому, что пришел так поздно, вряд ли его жизнь — курорт с полным пансионом.
— Я согласна на клятву, чем бы это ни было. Щиц, мне нужен слуга, а не раб.
Щиц наконец-то заметил плачевное состояние ложки. Прищелкнул пальцами и метнул ложку в котел. Та ударилась о приподнятую Бонни крышку и упала внутрь — кажется, уже не гнутая, хотя мне было сложно разглядеть.
— И ты обеспечишь мне возможность колдовать.
Я кивнула.
— Я даже не буду требовать от тебя соблюдения субординации, — сказала я, — обойдемся без лакейства.
