Его лицо так забавно вытянулось.
— Я подожду, пока он придет, — сказала я. — Можете идти.
Салатонне покачал головой.
— Я лучше посижу тут. Мало ли, опять решу пройти кружным путем, но найду здесь уже твой хладный труп? Аката мне не простит.
— Верно… Лучшие годы жизни — в пустую, — улыбнулась я. — Вы ей… кто?
— Никто. Просто колдуны и ведьмы все хоть шапочно, да знакомы, — пожал плечами Салатонне, — нас не так много. Я старше твой тети на пару лет, мы учились бок о бок, иногда пересекались, знали друг друга в лицо, вот и все. А когда наши дети связались друг с другом, пришлось завести знакомство поближе.
Он так просто сказал «наши дети». Как долго он заботился о Щице после поспешного бегства его отца? Щиц не врал, когда рассказывал мне свою историю; циркач Салатонне же в последние годы болтался по стране, всплывая в газетных сводках то тут, то там, он не мог быть «отцом в Шене». И правда — всего лишь друг отца? Учитель?
Учитель, который говорит «мой ребенок», сам того не замечая? Насколько же ты к этому ребенку, который в распрямленном виде, наверное, головой в потолок упирается, привязан?
И почему появился только сейчас?
Я хотела спросить об этом, но понимала, что вряд ли могу рассчитывать на откровенность. К тому же это дела его и Щица, и я не видела особенной необходимости в них лезть. Удовлетворить любопытство? Про юную тетеньку мне было бы куда интереснее послушать.
— Тетенька, она… всегда была такой, да?
— Ну… — протянул Салатонне, — у меня не лучшая память, но я смутно припоминаю чей-то День Рождения, где она умудрилась получить корону Королевы Пива. Тогда в «Зеленых Бесах» еще не так разбавляли, и это можно было пить… Впрочем, тебе только предстоит это увлекательнейшее исследование.
Что может быть увлекательного в исследовании окрестных пивных? Я фыркнула.
— Трудновато поверить.
— Просто она оставила ее здесь. Вместе с преподаванием, — После долгих обшариваний карманов Салатонне извлек на свет измятую конфету и скептически ее оглядел, — как думаешь, она испортилась?
— Я бы не рискнула.
— Да? — он загрустил, — А я хотел отдать ее тебе. Ничто так не помогает, как сладкое. Вот, держи, — он вложил конфету мне в ладонь и сжал мои пальцы в кулак, — кто не рискует, тот не жует? Или вроде того, ну.
— Вы похожи. С Щицем. Немного.
— Да ладно? — Салатонне вытянул перед собой руки и с удивлением воззрился на перепачканные липкой конфетой ладони, — быть не может.
— Не… внешностью. Повадками, что ли.
Так же, как я хотела поговорить о тетеньке, он хотел поговорить о Щице; я приняла это, как сделку. К тому же я говорила правду.
— Вот как.
— Что вы хотите для него сделать? — спросила я.
— Ты тоже похожа на свою тетеньку, — улыбнулся Салатонне, и улыбка эта — улыбка уставшего и многое повидавшего человека, — удивительно не шла к его фальшивому мальчишескому лицу, — ты спрашиваешь напрямую.
— У меня в арсенале есть два подхода: папенькин и тетенькин, но для папенькиного мне не хватает богато накрытого стола и пары бутылей домашнего вина по секретному рецепту нэйе Улины, — лучезарно улыбнулась я и добавила, — а больше всего не хватает времени.
— Я бы хотел, чтобы он мог закончить обучение, — серьезно сказал Салатонне, — он ведь очень талантливый парень. Я хотел бы, чтобы ему не мешали грехи его отца и мои. Я мечтатель по натуре своей…
— И потому стали мошенником по профессии?
Я не могла его не поддеть.
— Я продаю людям мечту — кто виноват, что мечтают они о глупостях?
— Типа той русалки?
— Никто не должен был увидеть шва: я же не знал, что мне на пути встретится одна маленькая любопытная ведьма, которой нипочем мороки? — Он слегка нажал пальцем мне на кончик носа, возвращая мою выходку в самом начале нашего знакомства.
— Я вовсе не ведьма, — надулась я, — я просто… жертва обстоятельств.
— А вот это ты зря, — нахмурился Салатонне, — никто не пожелает своему ребенку быть жертвой. Лучше уж ведьмой. И я не исключение. И твоя тетя тоже.
— Сомневаюсь, — буркнула я.
Но уточнять не стала. Зачем совершенно постороннему человеку знать, что меня, возможно, преследует с не самыми благими намерениями родная и вся такая исключительная бабушка? Он расскажет тетеньке, та забеспокоится… или, что хуже, не поверит.
Неверие Онни я могла пережить, она ведь всего лишь преподает мне математику; а вот тетенька… я не знала, чего боялась больше — ее за меня беспокойства, или ее ко мне безразличия.
Я перевела тему.
— А если быть реалистом?
— Надеюсь, у тебя будет возможность вывезти его за пределы Академии и снять заклятие, — пожал плечами Салатонне, — когда-нибудь. Самостоятельно или с моей помощью… Я ведь тоже кое-что умею. И друзья у меня есть…
— Хотите и его научить бегать? Звучит как-то… не очень законно.
— Видимо, необходимость бегать — его родовое проклятие.
— Он ведь не согласится, — фыркнула я, — и вы это отлично знаете. Никогда не встречала бегуна бездарнее.
— Ты его уговоришь.
— Я?
— Не я же, ну. Твой фамильяр, тебе и уговаривать. Мы с Акатой договорились, что она выбьет для тебя разрешение уехать и устроить какой-то там ваш бал…
Я мысленно пролистала календарь, покосилась на весеннее солнышко.
— Разве что Летний.
— Ну, Летний. Какая разница?
Я постаралась не показать, как задело меня это безразличие. Мне нравились балы. Вот достал бы он тысячу слонов, а я сказала бы: «ну, слоны»… вот тогда бы он меня понял!
Но мне не было нужно, чтобы Салатонне меня понимал. Я спросила:
— А что мне за это будет?
— Что?
— Я не спрашиваю, как вы договорились с тетенькой, но что мне за это будет? Щиц удобный фамильяр, не хочется так просто расставаться.
— Сможешь нормально колдовать?
— Парой лет раньше, парой лет позже…
— И чего же ты хочешь, маленькая хитрая ведьма-вымогательница?
Я задумалась.
— Вашу помощь.
— В чем?
— Вы не поняли. Вы станете моей феей… и у меня будет одно желание. Любое. Потом, когда все кончится, и Щиц выпрямится. Однажды я смогу попросить вас о чем угодно. В любой момент. Сразу после. Через год. Через десять лет. Сделка?
Я протянула руку, оттопырив мизинец. Когда я читала про этот способ магических клятв, я так смеялась: подумать только, детишки, оказывается, творят магические клятвы и не замечают! Был еще вариант с плевком на ладонь, но этот мне показался куда гигиеничнее.
