Так что владело тобой?
И убить Алекса ты пыталась тоже добровольно. Ты – игрок.
Азартный, хищный, жестокий… так что же вызвало к жизни вот это безумие?
И ответ приходит словно сам собой.
Жажда мести.
Пусть я умру, но и тебя рядом со мной положат, и тех, кто тебе помочь попытается.
Демоническая жажда мести, когда можно сдохнуть самому, но врага забрать с собой. Пусть даже сомкнув зубы на его горле в предсмертном усилии.
Не было в тебе ни ярости, ни отчаяния, ничего. А был холодный расчет и жаление отомстить за себя.
А раз так…
Что сильнее мести? Любовь.
Была она в моей жизни? Да.
А раз так…
Я медленно развожу ладони – и с пальцев льется золотистый свет.
Я любила и была любима. И медленно, так медленно передо мной плывут картины.
Вот папа учит нас с Корсом рыбачить, вот мы с ним в лесу, он показывает нам следы зверей, учит их правильно читать, вот возвращается с охоты, хватает меня и подбрасывает вверх, вот он смотрит на маму и глаза у него сияют.
А вот мама. Учит нас читать, считать, учит меня возиться по хозяйству, вот она обнимает меня… ты моя помощница.
Вот Корс. Маленький, беспомощный, но такой родной! Такой уютный и хороший, такой свой! И ползать он учится рядом со мной, и ходить, и вообще я его люблю… а как можно его не любить?
А вот и Мих.
И теплый золотистый день вокруг нас.
Последний из ласковых и безмятежных дней моей первой любви.
И свет льется с пальцев, пробиваясь сквозь бурю.
Никогда жажда мести не станет сильнее любви. Иначе это и не любовь вовсе. Так, игрушка.
Я медленно, шаг за шагом усмиряю эту бурю. И она уже не так сильна, ветер уже не сбивает с ног, и небо светится все ярче.
Она закончится, малыш. Я пока еще не могу пройти к тебе, туда, за ураганы, но у тебя уже есть надежда. Потому что тебя любят.
* * *
В себя я пришла уже на руках у Алекса.
Малыш Анри спал. Но дышал намного спокойнее. И не дергался так, и не содрогался, Алекс кивнул Томми, который вышел откуда-то из соседней комнаты.
– Приглядишь?
– Конечно. Ему получше стало, да?
– Мне так кажется, – кивнул Алекс. – Так что ты присмотри тут, а я Шайной займусь.
Подхватил меня на руки, благо я сопротивляться не могла, и отправился из спальни в гостиную. Где устроил меня в кресло и сам поднес к губам кубок с малиновым взваром. У меня так руки дрожали, что я бы его просто не удержала.
Пришлось пить из чужой руки. Но вот здоровущий кусок жареного мяса я уже удержала. И вцепилась в него так, что шесть собак не отобрали бы.
Еда!
– Спасибо.
Силы постепенно восстанавливались. А что еще надо магу при истощении? Мясо и сладкое, в любой последовательности. А вот вино не надо, оно магические потоки размывает, контролировать их хуже получается. Ни к чему.
Алекс смотрел даже с укоризной.
– Можно ли так выкладываться?
– Нужно. Иначе бы я ничего не сделала.
– Шани… а есть надежда?
Я довольно улыбнулась.
– Судя по тому, что я сделала… может, еще раза три, четыре – и все будет готово. А потом ребенок начнет взрослеть.
– Спасибо.
– Думаю, до отъезда мы успеем. Мы скоро?
Алекс вздохнул.
– Дней через десять. Не раньше.
– Тогда точно успеем, – согласилась я.
И – вспомнила!
– Ой!
– Шани?
– Алекс, а что с риолонцами? Которые здесь, в Алетаре?
– Что с ними может быть? Сидят под домашним арестом.
– Как?
– А что с ними еще сделаешь? Убивать не за что, к делам вашего короля они не причастны. А разрешить им в свете текущих событий бродить по городу… тоже не стоит. Побьют ведь, без оглядки на дипломатию.
Я замотала головой.
– А откуда кто узнает, что Риолон причастен?
Алекс от души расхохотался.
– Шайна, ну что ты, как ребенок! Стражники были, те, кто тела хоронил были, те, кто аресты производил… тут одного слова хватает. Муж – жене, жена – соседке, соседка по секрету – табуретке. В итоге, весь Алетар в курсе.
Я надулась.
– И вовсе я не ребенок.
– Шани, а сколько тебе лет? Если не врать?
– Много. Тебе в бабушки гожусь.
– Нет, не годишься, она тоже демоницей была. А ты не подходишь, у тебя хвоста нет, и чешуи недостаток, и клыки слишком маленькие.
Я щелкнула остальными зубами, показывая, что они вполне себе, и ухватила кусок мяса. На этот раз чуть поменьше, но тоже вкусный.
– Шани, рассказывай? Неужели тебе десять лет?
– Ам. Чавк. Ням!
– Я ведь все равно не отвяжусь. Сколько, Шани?
И не отвяжется. Проще сознаться, чем нервы себе трепать, он ведь и у Корса спросит, а брат и не подумает соврать.
– Шестнадцать. Почти.
Круглые глаза полудемона были мне наградой.
* * *
– Шани, это надо сделать.
– Я не хочу!
Вета по-матерински погладила меня по волосам.
– Шани, милая, ты понимаешь, что если сейчас не развязать этот узел, потом будет только хуже?
Я понимала. Но…
– Этот мальчик искал тебя. Он пришел из Риолона, он навязался к Приближенному в свиту, он переплыл море, он ищет тебя.
– Не меня. Он ищет Айшет Ланат.
– А ее здесь нет? – испытующе заглянула мне в глаза Шайна.
Я вздохнула.
– Вета, она умерла. Давно, еще на постоялом дворе, в Асторе. Когда приняла на себя слишком многое. Когда встретилась с болезнью, смертью, предательством… я сейчас вспоминаю ту себя, прежнюю, и… я была совсем не такой.
Улыбка у Веты была грустной и понимающей.
– Ты повзрослела, Шани. Ты просто повзрослела.
Так просто?
– Это вовсе не просто. И больно, и обидно, а иногда еще и завидно. Когда я сбежала из дома, я первое время оглядывалась на себя – прежнюю, ту, которая жила под бабушкиным крылом и горя не знала. И завидовала. Там было замечательное время. Но раз уж нам достались такие дары – надо идти вперед. Курице хватит и насеста, а орленок должен летать.
– Да я бы тоже насестом обошлась.
