— Чего ж это они?
— До этого мы несколько часов гоняли лодку по дну и бомбили, да так, что она соляром потекла. А кок на позиции им был здорово нужен — своего при взрывах кипятком обварило. Что я готовить не умею, финны поняли через пару часов, как погрузились. Очень рассердились и выбили мне половину зубов. Во, — ощерил Санька щербатый рот. — А как пришли в базу, сдали меня в лагерь. А ты, Тим, как туда попал? Ведь раньше я тебя почти не знал.
— Я до марта сорок первого служил на линкоре «Октябрьская революция». И был старшиной первой статьи, командиром отделения торпедистов, а еще призером флота по борьбе. Ну а потом стал диверсантом.
— Как это? — широко распахнул глаза Сашка.
— Да просто. Отобрали на кораблях пару десятков ребят покрепче — и на медкомиссию, а потом доставили к начальнику Кронштадтского укрепрайона адмиралу Ралю. И тот сообщил, что особым приказом главкома ВМФ все зачислены в специальную команду, где из нас будут готовить подводных диверсантов. До мая, на секретном полигоне, всех обучили водолазному и подрывному делу, а еще рукопашному бою и стрельбе. Затем, переодев в солдат, отправили самолетом в Белоруссию под Минск, где дислоцировалась воздушно-десантная бригада. Там обучили прыгать с парашютом, работе с рацией и прочему, короче, по полной программе. А тут война, флоту не до нас. Мы в этой бригаде и застряли. Уже в июне сорок первого нас забросили в тыл к немцам, под Минск. Там рвали их эшелоны с техникой и мосты, а еще громили небольшие гарнизоны. Потом, кто остался, вышли к своим, и всех доставили товарняком в Подмосковье. Дали немного отдохнуть, а в августе снова за линию фронта. Теперь уже под Ржев — немцы к Москве подходили. И там наделали шуму. Когда же зимой сорок второго через Селигер прорывались к своим, меня осколком зацепило и сильно контузило. Очухался уже в плену, документов никаких, их перед заброской отбирали. Назвался сапером Василием Ивановым и оказался в финском лагере на строительстве укреплений, откуда мы с тобой и подорвали.
— Ну, ты даешь, — восхищенно поцокал языком Санька. — А я уж думал, ты и впрямь сапер.
— Еще какой, — рассмеялся Тим. — Слушай, а давай попробуем наловить рыбы, она в этом озере должна быть, птица ведь чем-то кормилась?
— Давай, — согласился Сашка. — Только вот чем будем ловить? Крючков и лески у нас нету.
— А это что? — отстегнул Тим с подкладки ватника и показал небольшой крючок и булавку. — Вот, пока ты в гостях дрых, я у хозяйского пацаненка за звездочку выменял. А это? — Сдернув с покрытой шрамами головы, бросил Сашке в руки старую лопарскую шапку, расшитую цветными нитками. — Так что бери нож, распускай их да плети леску, а я согну еще крючок, одного мало.
Друзья принялись за дело, и через час был готов еще крючок и метров пять шелковой лески.
Удочки соорудил Сашка, оказавшийся в прошлом заядлым рыбаком.
Вместо грузил он приспособил оторванную от каблука ботинка и разломанную на части подковку, вместо поплавков — оброненное какой-то птицей перо, а вместо удилищ — автоматный шомпол и срубленный финкой кривой ствол березки.
Нашлись в котомках и крошки оленьего мяса. После этого беглецы, собрав нехитрые пожитки, направились к озеру, где, выбрав место поудобнее, забросили в воду снасти, уставившись на поплавки, вокруг которых поплыли круги, а потом исчезли.
Ожидания оправдались.
Через полтора часа на берегу поблескивали чешуей три небольших окунька и пяток малявок. Поскольку наживка закончилась, Сашка порезал одну на мелкие куски и насадил на крючки, поплевав на каждый.
Вскоре переносить голод стало невтерпеж, мешала уже пойманная добыча. Переглянувшись, они, не сговариваясь, воткнули удилища в мерзлоту и занялись костром.
Отбив кресалом пальцы, разожгли огонь, на плоские камни по бокам водрузили «котелок» с водой, опустив туда рыбу с несколькими найденными грибами.
Через некоторое время вода закипела, повалил ароматный пар, у беглецов задрожали ноздри.
— Готово, — сглотнул голодную слюну Тим и, подцепив котелок полой, осторожно поставил наземь.
— Вот только ложек нету.
— А вот и есть, — оживился Сашка, достав из кармана штанов с коротким черенком ложку, протянул ее напарнику.
— Ну, ты прям волшебник, — усмехнулся Тим, затем оба уселись в мох и, обжигаясь, стали поочередно хлебать уху.
— Вкусно, — шмыгая носом, бормотал Сашка.
— Вкусно, — вторил Тим. — Это ж сколько мы горячего не ели, поди, неделю?
— Ну да, как от лопарей ушли. Слушай, старшина, а давай еще сварим, — предложил, когда банка опустела. — Жрать еще больше захотелось.
— Нет, — решительно сказал Тим, — хватит. Завтра еще поедим, а пока давай спать.
Бледный шар солнца действительно висел у горизонта.
Друзья отгребли с места, где тлел костер, прогоревшие угли и улеглись на чуть теплую землю, сунув под головы котомки.
— Сань, а ты родом откуда? — сонно поинтересовался Тим.
— Из Питера.
— Кем был?
— Школьником, учился в десятом классе.
— А я из Ростова. У нас там арбузы и лето те-е-плое…
* * *
Проснулся Тим от тревожного чувства. На вершине ближней сопки стояли два полярных волка и внимательно смотрели вниз на них с Сашкой.
Он тут же схватил автомат, громко выругался и передернул затвор. Оскалив клыки, волки, злобно зарычав, исчезли.
— Тим, ты чего? — захлопал сонными глазами встревоженный напарник.
— Волки. Я таких никогда не видел, ростом с теленка.
— Ты знаешь, — наморщил лоб Сашка, — я где-то читал, на людей с ружьем они не нападают, разве только раненые. Запаха железа и пороха боятся.
— Может, и так, — ответил Тим, стирая с автомата обильно покрывшую его росу. — Эх, нам хотя бы десяток патронов. Вот нарвемся в тундре на егерей, и хана.
Отщелкнул у «суоми» рожок, еще раз убедился, что тот пуст, и, огорченно вздохнув, вставил на место.
— Зато ты двух фрицев убил. А нарвемся, живыми не дадимся, ведь так?
— Конечно, не дадимся, а пока давай проверим снасти, может, еще чего поймалось.
Но их ждало разочарование. Одна удочка исчезла, а на той, что с шомполом, было пусто.
— Видать, крупная рыба утащила, — уверенно заявил Сашка, — когда спали.
Затем парни вновь собрали веток, развели костер и сварили похлебку из рыбьих остатков.
Через час, забросив на плечи нехитрый скарб, моряки шли дальше, на восток, в расстилающееся пространство тундр, искрящееся на солнце.
Глава 2
Лубянка
Москва. Июнь 43-го. Лубянка. Управление военной контрразведки.
В кабинете с высоким потолком и зашторенными окнами сидели за столом трое. Преклонных лет генерал, со знаком «Почетный чекист» и двумя орденами Красного Знамени на кителе, сухощавый полковник и борцовского вида майор.
