Огнев знал и поэтому промолчал.
— Для начала тебя «опустят», а потом замордуют до смерти. И твои кореша будут молчать, даже Душман, такое правило.
— Ну и что ты предлагаешь?
— То же, что и в прошлый раз, — сотрудничество. Ты подумал?
— Да, — помолчав, сказал Огнев. — Но при одном условии. Вы разрешите мне свидание с родственником, он тут неподалеку, в Петрозаводске, обитает.
— Чем занимается?
— Лесом, генеральный директор фирмы.
Начальник задумался. Свидание заключенному не полагалось.
Но в следующем году, как и многие в ту пору, майор собирался выйти в отставку по выслуге лет и подыскать себе более-менее приличную работу. А тут целый директор, да еще лес, в Карелии им занимались серьезные люди.
— Ну, будь по-твоему, Огнев, — скрипнул стулом. — Только перед свиданием я с ним сам встречусь и перетру. Ну а потом дашь подписку, выхода у тебя нет. А сейчас бери ручку и бумагу, пиши заявление начальнику колонии на свидание. Так и быть, дам ему ход, — забарабанил пальцами по столу.
Когда зэк исполнил необходимый документ, указав в нем установочные данные, а также телефон «родственника», майор внимательно все прочел, хмыкнул и отложил бумагу в сторону. Потом нажал сбоку на стене кнопку.
— Увести, — приказал возникшему на пороге охраннику.
— Руки за спину! Пошел! — сделал тот шаг в сторону.
«Хорошее начало, — подумал майор. — Глядишь, будет должностенка. — И потянулся к подстаканнику с остывшим чаем.
В камере Огнев присел на топчан и откинулся к пористой стене, окрашенной в серое.
Первая часть задуманного удалась. Если получится увидеться с Лешкой, тот обязательно поможет.
Уже несколько месяцев он тщательно разрабатывал план побега.
В колонии, как и по всей стране, нарастал бардак, заключенные были предоставлены сами себе, и лагерная администрация создавала видимость работы, обеспечивая только их охрану да полуголодное существование.
Уйти Огнев собирался во время разгрузки барж, которые доставляли из Кандалакшского залива по реке в эти забытые богом места различные грузы. Причем не просто уйти, а инсценировав гибель во время работ, что исключало дальнейший розыск.
Метрах в тридцати от деревянного причала, где велась разгрузка, у берега догнивал старый полузатопленный дебаркадер. Если оступиться на сходнях с мешком цемента, свалиться за борт и проплыть эти метры до посудины под водой, то там можно спрятаться, а ночью исчезнуть в тундре.
Дальше дело техники. В Афгане Огневу доводилось немало ходить по горам и пустыне, а здесь тундра — та же пустыня. Только нужны припасы и хоть какая-нибудь карта.
Затем под видом бомжа (сколько их теперь бродит) добраться на грузовых составах до Москвы, посчитаться с генералом, а там видно будет.
В случае чего, можно записаться в Иностранный легион, вербовщики которого подвизаются в столице, и покинуть Россию. Такие, как он, ей больше не нужны, мавры сделали свое дело.
На следующее утро Огнев покинул камеру — десятидневный срок изоляции за нарушение режима истек, и был препровожден в жилую зону.
В отряде его тепло встретили друзья, которыми он успел обзавестись в новом качестве, потеряв свободу.
Это были в прошлом «афганец», а теперь, как говорят в блатном мире, «беспредельщик» Душман и его подельник, в прошлом мастер спорта по боксу Зингер.
С ребятами Юрий познакомился уже здесь, в колонии, на помывке в бане, заметив на предплечье веселого громилы знакомую наколку в виде парашюта в обрамлении двух самолетов.
— Никак из ВДВ, парень? — обратился он к тому, наливая из крана воду в шайку.
— Соображает, — кивнул громила на Огнева мывшемуся с ним рядом сухощавому парню с перебитым носом.
— А ты из каких?
— Да я все больше по земле, но с вашими ребятами частенько пересекался.
— И где же?
— В Кабуле и под Кандагаром.
После этого начались взаимные уточнения, в ходе которых Огнев выяснил, что с 1987-го по 1989-й Душман (так назвался парень) служил в Афганистане в десантно-штурмовом полку ВДВ, командование которого Огневу было хорошо знакомо.
Сам он про себя распространяться особо не стал, сказав, что из Москвы, и представился бывшим прапорщиком — мотострелком. Когда же собеседники поинтересовались, как попал «в места не столь отдаленные», ответил, что за обычную драку, в которой убил человека.
Это известие новые знакомцы встретили с пониманием, ибо сами здесь чалились, как сообщил Зингер, за гоп-стоп, то есть разбойное нападение. Родом парни были из Ростова, и до конца срока им оставалось чуть больше года.
— А потом, как говорят, с чистой совестью на волю, — ухмыльнулся Душман. — Погуляем и снова за дело.
Он предложил Огневу держаться вместе, сообщив, что в лагере немало ребят, воевавших в горячих точках, и все они «на ножах» с местными авторитетами.
— Какие они авторитеты? Шакалье, — сплюнул Зингер. — Только фраеров обжимать могут да шоблой метелить.
Еще через неделю у них случилась драка с блатными, в которой Огнев изувечил здоровенного амбала.
— Ну, ты, прапор, орудуешь как Рэмбо, — уважительно прогудел тогда Душман, а Зингер заинтересовался его необычной техникой боя.
— Да это я случайно, с перепугу, — отшутился Огнев.
— Ты всегда так пугайся, — рассмеялись приятели, — когда нам будет нужно.
С тех пор они еще больше сдружились и почти все свободное время проводили вместе. Душман, а в прошлом сержант Сашка Воронов, часто вспоминал об афганской войне и пришелся Огневу по душе.
Через неделю полковника вызвали в лагерную администрацию и сообщили, что согласно поданному заявлению ему разрешено кратковременное свидание.
— Понял, — сказал К-513, — спасибо.
Свидание состоялось вечером, в холодной комнате специального «дома свиданий», расположенного в неприглядном строении неподалеку от здания администрации.
Лешку Огнев поначалу даже не узнал, так тот изменился за последнее время.
Вместо длинного худого Шмакова перед ним стоял заматеревший и уверенный в себе делец, каких он немало повидал в столице. Тем не менее приятели тепло обнялись, а гость даже прослезился:
— Как же так, Юр? У тебя же вроде все было нормально, когда мы в последний раз с Зеей заезжали.
— Было, да сплыло, Леш. Теперь бывший полковник Огнев — «зэка» номер К-513. Статьи 108 и 222 УК РФ, срок семь лет.
— Да, все смешалось в этой гребаной стране, — выругался Шмаков.
— Ну да ладно. Теперь давай рассказывай все по порядку. У нас целая ночь впереди. Жратвы и курева я привез, — ткнул ногой объемистую сумку. — А еще вот, — заговорщицки оглянулся Лешка на дверь и достал из внутреннего кармана стильного пиджака небольшую фляжку. — Коньяк. Меня не шмонали, майор провел. Мы с ним немного побазарили, дельный мужик. После встречи с тобой просил еще зайти, что я и сделаю для упрочения знакомства.
