Еще через час, усевшись вокруг раскладного стола, вся компания, весело балагуря, уплетала душистый шашлык, запивая его красным вином.
— Ну как? — подмигнул Юрию Душман. — Вкусно?
— Лучше, чем на Кавказе, — отправил в рот очередной кусок Огнев. — И вино отменное, никогда такого не пробовал.
— Это, брат, настоящее цимлянское, — в очередной раз наполнил стаканы Андрей. — О нем еще Пушкин писал в Евгении Онегине.
Да вот в бутылке засмоленной,
Между жарким и блан-манже,
Цимлянское несут уже!.. —
с чувством продекламировал он.
— За Пушкина! Здорово завернул, чертяка, — поднял свой стакан Зингер. — А вот чё такое блан-манже, я не в курсе, — сказал, утирая губы. — Может, ты в курсе, Сашок?
— А хрен его знает, — пожал широкими плечами Душман, высосав свой. — Наверное, жратва какая. Ты лучше прочти стих, который мы в Луганске от братвы слышали, умора.
— Можно, — заблестел глазами Зингер. — Я его специально выучил.
Як романтично пахне ковбаса,
И помидори нижно зашарилысь,
А в пляныци чиста, мов роса,
Горилочка домашня зачаилась.
И нижно сало зваблюе тильцем,
И хлиб наставыв загорилу спыну
Якщо ти млиеш й бачиш самэ цэ,
Чому ж ти, гад, не любиш Украину?! —
выдал он, и компания грохнула смехом.
— Настоящий южный фольклор, — утирая выступившие слезы, констатировал Андрей. — Кстати, Колян, а ты откуда украинский знаешь?
— Так он же полухохол! — хлопнул по плечу приятеля Душман. — Батька наш ростовский, мамка украинка из Стаханова.
— Ну и как там, в Донбассе? — поинтересовался Огнев.
— Еще хуже, чем у нас. Шахты закрыты, заводы стоят, короче, полный бардак, — безнадежно махнул рукой Зингер.
— Ладно, не будем о плохом, — сказал Душман. — Андрюха, наливай, — кивнул на канистру.
Потом, раздевшись до пояса, все, кроме Огнева, принялись с увлечением гонять по берегу мяч, извлеченный из багажника Зингером.
Юрий же, покуривая сигарету, бездумно смотрел в небо, по которому плыли облака, чуждые всему земному.
Незаметно пролетел апрель. Часто просыпаясь по ночам от щелканья и трелей соловьев, что пели где-то за Доном, Огнев мучительно размышлял, как быть дальше.
Бесконечно отсиживаться на базе не имело смысла. К тому же все чаще он вспоминал Зею. Очень хотелось вернуться к этой маленькой женщине.
Сдерживала только неопределенность положения. Кто он? Изгой, человек без будущего. А таким Огнев являться к ней не хотел. Оставалось одно: снова отправляться в тундру за этим проклятым золотом, которое приносило одни несчастья. Юрий пытался найти какие-нибудь другие варианты, но их не было. И он решился.
Когда Душман и Зингер приехали в очередной раз, он рассказал парням о спрятанном в тундре кладе.
— Но ты же говорил, что все захапали банкиры! — опешил Душман.
— Не все. Половину мы оставили в тундре, не смогли вывезти.
— И сколько ж его там? — сглотнул слюну Зингер.
— Килограммов восемьдесят, в слитках.
— А чего раньше молчал, чудило. Или не веришь нам? — обиженно прогудел Душман.
— Да нет, Саня, верю. Просто я из-за этого золота трех друзей потерял. ПроWклятое оно какое-то, не хотел вас втягивать.
— А зря, — тряхнул чубом Душман. — Мы с Зингером ни бога ни черта не боимся. Так ведь, Колька?
— Ну да, — сказал Зингер. — Пускай они нас боятся.
— Так что, прапор, берешь нас в долю? — протянул Огневу широкую лапу Душман и шмыгнул носом.
— Куда ж мне без вас? — ответил тот, крепко ее пожав. — Один в поле не воин.
Потом он рассказал парням, где находится клад, и Зингер загорелся желанием как можно быстрее отправиться в дорогу. Сказался южный темперамент.
— Да нет, Николай, — отрицательно покачал головой Огнев. — Сейчас рановато. Ты ж был в Заполярье, там еще снег не сошел, и тундра сплошное болото.
— Точно, — поддержал его Душман. — Такие дела с кондачка не решаются, братан. Нужно все обмозговать и основательно подготовиться.
Посоветовавшись, решили ехать в Карелию в конце мая, причем на автомобиле.
— Так будет надежней, — уверенно сказал Душман. — Возвращаться с рыжьем на поезде себе дороже. Опять же, груз и нет свободы маневра. А на хорошей тачке нам сам черт не брат, везде проскочим.
— Вот только как его потом пристроить? — задумчиво произнес Огнев. — Не хочется снова попасть в историю.
— Насчет этого, Юра, можешь не париться, — ухмыльнулся Душман. — У ростовских армян бабла немерено, толкнем им. А поедем в те края на Колькином «джипе», под видом, так сказать, туристов.
Через две недели все было готово. Парни закупили в Ростове необходимую экипировку, продукты и завезли все на базу. Здесь же, по атласу автомобильных дорог, тщательно изучили маршрут, наметив места стоянок.
В путь отправились в последний день мая, сообщив Андрею, что едут навестить армейских друзей в Карелии, а заодно и поохотиться в тех местах на оленей. С территории базы выехали ранним утром, едва над Доном забрезжил рассвет.
Над рекой стлался белесый туман, на траве искрилась роса, день обещал быть погожим.
Вся троица была одета в охотничий камуфляж и прихватила с собой пару помповых ружей, на которые у ростовчан имелись разрешения. Не забыли и о палатке для ночевок в тундре, а также о бинокле с компасом.
Через час, выехав на трассу Ростов — Москва, черный «джип-чероки» прибавил скорости и стал пожирать километры пути, гудя колесами по черному гудрону.
Ближе к вечеру, оставив позади Москву, которую объехали стороной, приятели остановились на ночь в небольшом кемпинге, расположенном в сосновом бору рядом с Рижским шоссе, по которому то и дело проносились фуры.
— Клевое место, — сказал, выйдя из машины, Зингер, сменивший за рулем Душмана. — У нас таких сосен нету.
— Еще бы, — хлопнул дверцей Огнев. — Едем по Тверской области, а тут, куда ни глянь, всюду леса да топи.
Оставив машину на охраняемой стоянке, все направились к главному зданию, в котором находились кафе с гостиницей. Сняв на ночь трехместный номер и по очереди приняв душ, спустились вниз поужинать.
Кафе оказалось полупустым. За дальним столиком, в углу, размерено поглощали пищу несколько хмурых мужиков, судя по всему дальнобойщики, в центре расположилась пожилая семейная чета, пившая кофе, а у стойки бара на высоких стульях угнездились трое крепких парней в кожаных куртках и высоких шнурованных ботинках. Лениво переговариваясь, они флегматично тянули пиво из высоких кружек, грызли арахис и дымили сигаретами.
