Когда открыл скрипучую дверь, из жилища пахнуло застарелым дымом и сыростью.
— Тут жила та бабка, что ты рассказывал? — спросил Зингер, переступая сопревший порог.
— Да, это изба Марии, — подойдя к нарам, опустил на них рюкзак Огнев. — Давайте, парни, располагайтесь.
Вскоре в старой буржуйке весело затрещали дрова, от нее потянуло жаром.
— Порядок, — удовлетворенно хмыкнул Душман, вставая с колен и отряхивая штаны. — Ну что, посмотрим лодки?
Однако надежды Огнева не оправдались. Две из лежавших за извилиной берега долбленки были гнилыми, а у третьей, сбитой из досок, оказался проломлен борт.
— Эту вроде можно починить, — шевельнул ее ногой Зингер. — Только инструменты нужны и гвозди.
Но ничего подходящего в брошенных избушках не нашлось. Лишь в одном из сараев сиротливо стояли уже начинавший покрываться ржавчиной «Буран» и сани.
— Это тот, что сломался? — кивнул на машину Душман.
— Он самый, — ответил Огнев. — У него подшипник полетел. Назад мы возвращались на втором, едва добрались.
Поскольку силы были на исходе, решили перекусить и немного отдохнуть, а потом уже отправляться на тот берег. Вернувшись в избу, искатели наскоро сварили похлебку из концентратов и, похлебав с сухарями, завалились на нары.
— Представляешь, Санек, — мечтательно глядя в закопченный потолок, пробормотал Зингер, — через несколько часов у нас будет куча рыжья.
— Ага, — сонно ответил Душман, — будет. — И избушка наполнилась храпом.
Когда белесое солнце склонилось к горизонту, опорожнив рюкзаки и прихватив с собой ружья, вся троица углубилась в лес. Он был смешанным, с то и дело встречающимися старыми поваленными деревьями, густо поросшими мхом, которые приходилось обходить, чтобы не сломать ноги.
Огнев шел впереди, выдерживая направление. Через час, тяжело дыша и отмахиваясь от туч налетевшего гнуса, вышли на другую оконечность берега.
— Что за черт? — выругался Юрий, недоуменно озираясь. Обрыва со старой березой впереди не было. Вместо них темнела свежая осыпь из камней с глиноземом, полого уходящая в воду.
— Здесь? — перехватил его растерянный взгляд Душман.
Вместо ответа, Огнев устало присел на ближайший валун и повесил голову.
— Я ж говорил, оно проклятое, — прошептал обветренными губами.
— Да, дела, — почесал в затылке Зингер. — А может, это не то место?
— То, — сказал Огнев, доставая из кармана мятую пачку сигарет и закуривая. — Вон, внизу и сломанная береза, под которой была расщелина, куда мы спрятали груз, это точно.
— Я спущусь погляжу, — оскальзываясь на камнях и глине, побрел к урезу воды Зингер. Душман же присел рядом с Огневым и дружески толкнул его в бок. — Не бери в голову, прапор, знать не судьба.
Потом они тоже спустились вниз и все вместе в течение часа внимательно обследовали поверхность осыпи. Никаких следов.
— Сюда бы бульдозер, — сокрушенно вздохнул Зингер.
— А еще лучше два, — поддразнил его Душман. — Это все, Колька, несерьезно, тут камней и глины немерено. Копать до второго пришествия.
— Да, парни, зря я втравил вас в это дело, — взглянул на напарников Огнев. — Кто ж знал, что так случится?
— Ладно, Юрка, не парься, — шмыгнул носом Зингер. — Бывало и хуже.
— Но реже, — рассмеялся Душман. — Зато прогулка какая, будет что вспомнить.
Вернувшись в селение, решили сутки передохнуть и возвращаться обратно.
— Только избушку нужно хорошенько протопить, — заявил Душман. — Тут хоть и лето, но все равно колотун, Север.
После этого, вооружившись походным топориком, они с Огневым отправились за дровами в ближайший сосняк, а Зингер, прихватив в сенях бабкины снасти, — на озеро, в надежде поймать немного рыбы на уху.
Когда в избе снова загудела печка и на ней забулькал хозяйский котел, на пороге появился довольный Зингер.
— Во! — продемонстрировал двух крупных серебристо-белых рыбин, нанизанных на кукан из ветки. — По виду форель, для ухи в самый раз будет.
Рыбу почистили и, разделав на вымытом столе, завалили в котел, добавив туда несколько горошин перца с лавровым листом, для вкуса. Когда уха поспела и зазолотилась янтарем, посудину осторожно поставили на стол, положили сухари и ложки. Затем Душман, взяв с нар армейскую, в чехле, флягу с водкой, разлил ее по кружкам.
— Ну, будем, — поднял свою и выплеснул водку в рот. Крякнул и занюхал сухарем, напарники повторили.
Уха была наваристой и вкусной, котел быстро опустел, а на столе осталась только горсть рыбьих костей да крошки.
В обратный путь, отоспавшись в тепле, отправились на следующий день. Он был ненастный: небо затянуло серой пеленой, откуда вниз сыпался холодный дождь, мелкий и надоедливый.
Мешки наполовину опустели, идти было легко, тем более что двигались по уже проторенному маршруту.
Заночевали у склона сопки, в палатке, но из-за сырости и холода почти не спали, согреваясь табачным дымом. К утру распогодилось, но тундра изрядно напиталась водой, движение маленького отряда замедлилось.
Через сутки вышли к стану браконьеров.
Теперь там стоял забрызганный грязью и тиной гусеничный транспортер, рядом с которым на земле копошились несколько заросших щетиной личностей.
— Добычу свежуют, охотнички, — сплюнул в мох Душман. — И видать, не из простых, на личном вездеходе.
— Может, оленины у них прикупим, а, Саш? А то от консервов уже воротит, — поправил лямки на плечах Зингер.
— Неплохая мысль, — сказал Душман, — прапор, ты как?
— Мне все равно, — пожал плечами Огнев.
— Ну, тогда пошли, побазарим.
При виде чужаков охотники (их было четверо) оставили свое занятие и, поднявшись на ноги, настороженно замерли.
— Здорово, мужики, — добродушно прогудел, остановившись рядом, Душман. — Не помешали?
— Здорово, коли не шутишь, — сипло ответил стоявший ближе к ним плотный крепыш в зимней камуфляжной куртке и резиновых охотничьих сапогах. — Чего надо?
— Оленины немного не продадите? — кивнул Душман на две освежеванные, лежавшие у вездехода туши.
— Нет, — покачал тот головой. — Давайте-ка валите отсюда подобру-поздорову.
— А зачем так грубо, дядя? — встал рядом с приятелем Зингер. — Мы ж тебе не хамим?
— Да чего ты с ними базаришь, Кеша! — заорал от вездехода второй, потянувшись к стоявшему у транспортера карабину.
В ту же секунду грохнул выстрел, из его приклада брызнули щепки.
— Стоять! — махнул стволом пистолета Огнев в сторону опешивших браконьеров.
