Холод охватывает мои плечи, и я слишком быстро выпускаю запас кислорода. Нужно вдохнуть. Разгибаю колени и…
Вода толстым слоем так же остается над моей головой. Паника захлестнула меня снова, и я, точно лишенная рассудка, забарахталась, пытаясь вырваться наружу. Я так погрузилась в страх, что не сразу поняла, что уже давно вынырнула и, как сумасшедшая, бью руками по поверхности воды.
Вдох-выдох…
Осматриваю полосу побережья, настороженно вглядываюсь вдаль. Никого. Ладони тут же пронизывают воду, и я, не щадя мышц, гребу в сторону берега, где виднелось поваленное дерево, то, на которое указал Сашка. Сосредоточенные гребки один за одним, и вот я уже барахтаюсь, как выброшенная на берег рыба. Поднимаюсь с живота и, не стряхивая с себя песок, который успел забраться под одежду, подбираюсь вся и срываюсь с места в бег. Легкие тут же начинают гореть. В мышцах разливается слабость. Все же далековато я ушла от берега.
За спиной послышалось дикое ржание, и я припустилась во всю прыть. Боже, я так не бегала никогда. Мне казалось, я лечу над землей, почти не касаясь песка ступнями.
До дерева остались считанные метры, когда я услышала крик.
– Стоять! – раздался мне в спину голос Князя, и я обернулась то ли для того, чтобы проверить, действительно ли это он, то ли убедиться, что расстояние еще позволяет оторваться от преследователя.
Нога подворачивается, и это спасает меня. Я падаю, и рука мужчины со свистом проносится над моей головой. А дальше… дальше я перекатываюсь через себя и снова продолжаю бежать. Слышу позади отчетливый стон, снова поворачиваю зачем-то голову, но рассмотреть это странное существо не успеваю, потому что спотыкаюсь и кубарем лечу к корням поваленного дерева.
– Не-е-е-ет! – громогласно прокатывается над моей головой, но я это слышу уже через вату.
Что-то засасывает меня внутрь, и я цепляюсь пальцами за каждый попадающийся под руку сучок. Страх пронизывает мое нутро, и я, будто утопающий, пытаюсь задержаться хоть еще секунду на поверхности, потому что там, в глубине, меня ждет неминуемая погибель.
Я делаю глубокий вдох, потому что понимаю четко – выбраться из этого поглощающего мое тело желе я не смогу. На пальцах уже рвется кожа, но отпустить корень я не в силах. Последние секунды жизни, как трудно с ними распрощаться. Перед глазами промелькнула тень, и я затаила дыхание, вглядываясь в темное небо. Горящие красным огнем глаза и искаженное злобой лицо было последним, что я запомнила перед тем, как разжать кровоточащие пальцы.
– Не-е-е-ет! – голос догнал меня уже в тот миг, когда мое тело поглотила вязкая жижа.
В ушах залегла большая пробка, которая скрыла от меня все звуки. Глаза заволокла прозрачная пелена, и мне приходилось часто моргать. Я все падала и падала вниз, кричать не решалась, ведь тогда пришлось бы открыть рот, а это последние мгновения жизни, боялась отпустить. Тем более, в памяти еще не успели забыться те страшные минуты, когда я тонула в море. Слезы навернулись на глаза. И я все же не удержалась и всхлипнула. Дура.
Тягучая жидкость, найдя слабину, тут же полезла в нос, а когда я выпустила крохи кислорода, то и в горло.
Делаю вдох и чувствую себя воздушным шариком под напором гелия. Глаза вылезают из орбит, и я закрываю рот. Грудная клетка расширяется, и кажется, что сейчас она разорвется на части. Мучительно медленно приходят осознание того, что я, видимо, уже мертва, потому что в какой-то момент понимаю, что не чувствую ни боли, ни вообще чего-либо.
Темнота заполняет меня, и только на периферии сознания я слышу отдаленно тихий щебет птиц. В груди разливается радость. Птицы – это хорошо. Сердце подпрыгнуло в предчувствии того, что я все же оказалась в раю.
Пытаюсь пошевелить руками и чувствую, что подо мной необычайно мягкая подстилка. Точно в раю. Все же умерла.
Шмыгаю носом, и слезы текут по щекам. Как ни странно, чувствую их на коже. Преодолевая сопротивление, все же касаюсь мокрых дорожек пальцами. Подношу к губам и пробую их языком. Ощущаю соль на губах и делаю судорожный вдох.
– Не может быть, – выдыхаю я и одновременно начинаю часто-часто моргать. Наконец открываю глаза, и слезы по щекам струятся быстрее. – Жива, – выстанываю это слово и зарываюсь лицом в ладони.
Я отвлеклась от жаления самой себя любимой лишь тогда, когда услышала тихий хруст за спиной. Замерла и перестала дышать. Сплошное дежавю в этом мире меня сведет сума. Резко выдыхаю из легких всю горечь и так же резко поворачиваюсь к источнику этих звуков.
– Вот это да, – невольно выдохнула я.
Перед моим носом, не шелохнувшись, сидела красно-рыжая лисица. Ее зеленые глаза-бусины смотрели на меня изучающе и даже с какой-то толикой любопытства, потому что ее удлиненные ушки-ракушки забавно шевелились в тот момент, когда она склоняла голову то в одну сторону, то в другую.
– Тц-ц, тц-ц, – тру пальцами левой руки друг о друга, подзывая лисицу к себе, но животное не двигается с места. – Иди сюда, моя хорошая, не обижу я тебя.
Протягиваю к животному руку, и оно, недолго думая, тыкается в открытую ладонь мокрым носом. И в секунду, я даже не успела ничего понять, хватает меня острыми зубами за мизинец, сильно прикусив. Не ожидала я такого подвоха от нее.
– Ты чего? – трясу ладонью, а из мизинца хлещет кровь. – Бешеная, что ли?
Мои возмущения прерываются на полуслове, так как смысл сказанных мною слов дошел до меня самой очень быстро. Это что же теперь-то делать? В голове одна за одной всплывают истории про то, как в нашем краю в моем мире люди, покусанные дикими животными, заболевали бешенством и, если не успевали сделать вовремя укол, умирали от заражения крови.
Я зло покосилась на рыжую вертихвостку и сунула палец в рот.
– Вот что мне теперь делать? – выплевываю красную жидкость на землю.
Лисица начала крутиться вокруг себя, повизгивая, и я вдруг заметила, как у нее из стороны в сторону болтаются три рыжих хвоста. Выдыхаю от изумления. Что за дивный мир такой? Обвожу взглядом поляну, уже и думать забыла про кровоточащий мизинец. Всматриваюсь в ветви деревьев, в кусты, слышу, как лес наполняется новыми звуками и цветами, такими четкими и яркими, что режет глаза и слух.
Становлюсь на четвереньки и качаю головой, точно так же, как несколько мгновений назад делала лисица.
– Фух, вот это да, – тяну я и сажусь обратно на колени, – самое главное – не сойти сума.
А лисица беснуется, рычит и прыгает на месте, словно хочет мне сказать что-то. Я пожимаю плечами.
– Не понимаю тебя, рыжая.
А она то сделает маленький прыжок ко мне, то испуганно два обратно, и снова так несколько раз.
– Мне что, нужно идти за тобой? – наконец-то доходит до меня, и зверек тут же припадает на передние лапки, прижимает голову к земле. – А что же молчишь, рыжая? – шутя спрашиваю ее.
Лисица, что ни на есть всерьез закатила глаза и громко фыркнула.
