Целый год он чувствовал себя счастливым. Без особого труда поступил в медицинский, как и хотел. Но когда наступила следующая осень, Ланка словно бы стала избегать его, будто тяготила опека сводного брата. У нее завелись подружки и друзья, с которыми она где-то пропадала целыми днями. Михаилу в их компании места не было. Ему казалось, что Ланка нарочно так себя ведет и из вредности демонстративно кокетничает с другими, пробуя свою женскую силу. Тетя Соня, также обеспокоенная Ланкиным своевольством, просила Михаила приглядывать за ней, и он широко этим пользовался. И не раз, обнаружив ее на берегу Сетуни в компании старших парней, уводил домой, невзирая на ее возмущение и протест окружающих.
– О чем ты думаешь? – злился он. – Тебе вот-вот школу заканчивать, а у тебя одни тройки. Как ты собираешься поступать?
– Я вообще никуда не хочу поступать, – кричала она. – Как ты не понимаешь, глупо загадывать сейчас даже на месяц вперед. Мир, может, доживает последние дни. Наоборот, в такое время людям надо быть вместе.
– Да ты совсем с ума сошла с этим индейским календарем! – возмущался он. – Может, они просто вырубать его на камне устали, а ты уже вообразила, что это – пророчество. Думаешь, конец света все спишет?
Почему не пришло ему тогда в голову спросить себя – кто внушает ей все это? Почему он не заподозрил, что у нее кто-то появился?
Роковая дата – 21 декабря 2012 – наступила и прошла. Конец света не случился. Михаил торжествовал. Но Ланка и не думала браться за ум.
Однажды тетя Соня услышала, как он кричал на Ланку. Наверное, он слишком резко говорил со сводной сестрой, но после этого ее мать как-то странно стала поглядывать на него – или так ему казалось? И однажды, отводя глаза, сказала, что после окончания школы Светочка поедет учиться в Питер.
– Почему? – спросил он тогда.
– Там есть знакомые. Тетя Наташа поможет, она всех там знает.
Что такого было в Питере, чего нет в Москве? Чему там могла научиться Ланка? Он не обольщался на ее счет, знал, что она ленива и к упорному труду не способна. Ее мать хотела, чтобы Ланка училась на искусствоведа – разве это профессия? А Ланке, похоже, вообще ничего не хотелось, только бы и дальше бродить по берегам в своих расшитых рубахах и сарафанах и грезить о былых временах. Нет, он даже мог ее в чем-то понять. Ему самому казалось, что жизнь слишком сложна и неплохо было бы вернуться назад, к природе. Но как насчет заботы о хлебе насущном? И кто присмотрит за ней в Питере? Но тете Соне Михаил эти вопросы задавать не стал, чувствуя, что ни к чему хорошему это не приведет. Он к тому времени учился на втором курсе, но для себя решил, что если Ланку отправят в Питер, то и сам он уедет следом. Иначе с ней там что-нибудь непременно случится нехорошее. Но отъезд ее все откладывался.
– Ты уверена, что тебе туда надо? – спросил он как-то ее осторожно. – Ты привыкла здесь, тебе там будет тяжело.
– Отстань от меня, – вдруг резко крикнула она. – Как же вы все меня достали. Я, может, скоро вообще из дома уйду!
– Куда?
– Замуж выйду, – огрызнулась Ланка.
Вправду ли она собиралась замуж, он так и не узнал – через несколько недель случилось то, что резко изменило их планы. Они хотя бы уцелели, им повезло. Впрочем, как знать, можно ли было считать это везением?
Глава 2
«Есть ли жизнь за МКАДОМ?»
Михаил любил охотиться зимой и ранней весной. Особенно когда выпадал снег и были видны следы, а деревья стояли голые и можно было что-то разглядеть поодаль. Единственный минус – иной раз снегу наваливало столько, что идти приходилось с большим трудом, но на этот случай имелись у него лыжи, раздобытые в одной из опустевших квартир. Он вспомнил, как раньше, бывало, ругались они на коммунальные службы, не справлявшиеся со снегопадами, а теперь вот с ностальгией подумал о маленьких, похожих на деловитых жуков, снегоуборщиках. Все-таки они делали свое дело, расчищали дороги – нынче или ломись по сугробам, или сиди дома и жди, пока все само растает.
На этот раз он решил перейти по чудом сохранившемуся мостику на ту сторону реки, в сторону Сетуньского стана. Там, на холмах, среди руин иной раз кормились зайцы. Что уж они там ели – остатки сухой травы, торчащие из-под снега, или коренья какие-нибудь в теплую погоду выкапывали, он не знал. Нынешние зайцы не очень были похожи на прежних, но мясо у них отличалось отменным вкусом. Михаил старался не думать о том, в кого они сами превратятся, питаясь таким мясцом, и утешал себя тем, что чем дальше от центра города, тем вроде бы фон слабее.
Но сегодня ему не везло. Увязавшийся за ним Мальчик вспугнул одного зайца, но Михаил в него не попал. А пытаясь перелезть через бревно, поскользнулся, упал и сильно ушиб ногу. Он уже хромал обратно к мосту, когда со стороны бывшего стана послышался хруст и треск. Кто-то, видимо, привлеченный звуком выстрела, целенаправленно продирался к нему через кусты – и у Михаила были все основания постараться избежать встречи с неизвестным. Хаски, обычно бойкий и злой, неуверенно поджал хвост и пятился, тихо ворча и вздыбив шерсть на холке. Михаил спешил изо всех сил, вот уже позади остался мостик, осталось преодолеть подъем – и будет вход в убежище. Но то, что сзади, уверенно его нагоняло. Уже слышно было тяжелое сопение – чудовище будто принюхивалось к его следам. Мальчик, словно щенок, жался к ногам человека и тихо скулил. Михаил, выбиваясь из сил, хромал к заветной двери: если его сожрут, все остальные просто не выживут – в бункере останутся женщины, дети, Гарик и больной, который вообще ни на что не годен. Запас продуктов не так уж велик, и они просто перемрут с голоду. Эти мысли придали ему сил и, наконец, он чуть не рухнул возле входа в убежище. Торопливо постучал условным сигналом, и его впустили. Оглянувшись в последний момент, он увидел метрах в двухстах безобразную морду в бородавчатых наростах с красноватыми глазами, в темноте угадывалось массивное туловище. Голова будто утопала в плечах, складки кожи защищали зверя, делая практически неуязвимым. Чудовище торопилось по следам человека. Михаил вздрогнул и с трудом подавил желание перекреститься – справа налево, как учили тогда, еще в прежней жизни, на съемках. Он протиснулся в дверь, отпихнув Мальчика, которому явно хотелось нырнуть туда вслед за ним, и накрепко ее запер. Через несколько минут он услышал глухой удар – такой, что задрожали стены, и сверху посыпалась пыль. Михаил, пройдя в тамбуре дезинфекцию, то есть сняв химзу и ополоснувшись под тонкой струйкой ржавой воды, вышел в общую комнату – и все взгляды обратились на него.
– Ничего, – сказал он, силясь улыбнуться, – дверь выдержит.
Словно в ответ на это, раздался новый удар. Зверь явно не спешил убираться от места, от которого исходил вкусный запах добычи. Потом раздались скребущие звуки – возможно, тварь пыталась расковырять землю.
– Ай, – вскрикнула Ирка. – Оно хочет прорыть ход к нам.
– Не пищи, трусиха, – презрительно осадила ее Наташа, махнув рукой с шестью растопыренными пальцами. – Чем громче будешь орать, тем быстрее оно сюда придет.
