«Как там без меня на работе? – думал я, засыпая. – Как Меркушин, очнулся от чар или Наталью ждет развод? А мне что делать, если он окончательно с катушек съедет? Как не вовремя появились эти люли! Наталье скоро рожать, а у нее муж в цыганку влюбился. Вот так сюрприз для Наташи! Не все ей подарки делать».
О сюрпризе для меня Наталья заговорила еще в сентябре, за месяц до своей свадьбы. Вначале я думал, что она готовит мне подарок на день рождения, но 9 октября Наталья даже не позвонила и не поздравила. «Наверное, передумала, – решил я. – У нее теперь других забот полно».
Регистрация брака Натальи и Меркушина должна была состояться в субботу 26 октября. Я решил не ходить на свадьбу. Чего мне там делать, лицемерно улыбаться и тосты за счастливую жизнь новобрачных поднимать?
В пятницу, накануне торжества, я приехал домой пораньше. Приготовил скромный ужин, достал бутылку водки, выпить рюмку-другую под невеселые размышления. В восемь вечера раздался стук в дверь. Я открыл. Вошла Наталья с объемистой спортивной сумкой.
– Сюрприз принесла? – спросил я, кивая на сумку.
– Иди в ванную и выйдешь, когда я тебя позову, – велела она.
Я подчинился. Посидел на краешке ванной, выкурил сигарету.
– Выходи! – позвала Наталья.
Я вышел и замер, не веря глазам своим: на столе – бутылка шампанского, коробка шоколадных конфет, два фужера. Но не это сбило меня с толку. Наталья была в свадебном наряде, в том самом роскошном белом платье, в котором должна была сочетаться браком со мной.
– Как я выгляжу? – игриво спросила она.
– Обалденно! Если сейчас ко мне нагрянет твой жених, то кого-то из нас он убьет.
– Для жениха я на прощальном девичнике. Он у меня парень покладистый, приступами ревности не страдает. Прошу к столу! Открывай шампанское, отметим последний день моей свободной жизни. Дальше я буду примерной домашней девочкой.
Я раскрыл бутылку, разлил шампанское, поднял свой фужер.
– Что мне пожелать? – спросил я.
– Ничего не надо. Давай выпьем за нашу дружбу. Я надеюсь, что ты и впредь будешь для меня верным товарищем, а не бывшим женихом. У нас не сложилось, но это не повод для ненависти. За нас, Андрей!
Под шампанское и конфеты время пролетело быстро, за окном наступила ранняя осенняя темнота. Наталья встала из-за стола, расправила складки на юбке.
– Иди ко мне, – позвала она.
– Будем танцевать? – серьезно спросил я.
– Нет, Андрюша, ты будешь меня любить. В последний раз или не в последний, но сегодня я хочу выжать из тебя все.
– Я не могу так сразу, – запротестовал я. – Давай хоть платье снимем.
– Сможешь, – заверила она. – Ты сделаешь все так, как я хочу. Иди ко мне поближе, не бойся этого платья, оно не кусается.
– Свет будем выключать? – спросил я.
– Не надо. Я хочу видеть тебя, а ты должен видеть меня в этом свадебном платье. Я в платье – это и есть мой сюрприз.
Угомонились мы около двух ночи. Наталья стала собираться домой.
– Платье оставляю тебе на память, – сказала она, посматривая на часы.
– Ты как до дому доберешься? Давай я тебя провожу до остановки, там частника поймаем.
– За мной сейчас машина придет.
– Наташа, ты завтра на свадьбе не будешь сонной выглядеть? – заботливо спросил я.
– До утра еще времени много, успею выспаться. Ты на регистрацию брака придешь?
– Нет, конечно, что мне там делать?
– Я тоже думаю, что тебе не стоит появляться на свадьбе. Невеста с воспаленными глазами – это девушка, которая проплакала всю ночь, прощаясь с беззаботной молодостью. Невеста и гость с одинаковыми лицами – это повод для размышлений.
– За тобой кто приедет?
– Друг, просто друг. Не любовник, а так себе, знакомый.
Во Дворце бракосочетаний Наталья выкинула номер, которого от нее никто не ждал. Она не захотела принимать фамилию мужа и осталась Антоновой. Меркушин безропотно проглотил это унижение. Я бы на его месте взбесился, а он сделал вид, что ничего не произошло и что он заранее знал о ее решении. После свадьбы Наталья забеременела. Как говорил Меркушин, рожать ей предстояло в конце июля.
Глава 17. Вход закрыт! Ключа нет
В понедельник утром, перед совещанием у начальника РОВД, я успел повидаться с Айдаром.
– Как Меркушин? Отошел от цыганки? – спросил я.
– Он ждет встречи с ней. Ты знаешь, что вчера вечером люли заехали к нам на свалку?
– Знаю. По Меркушину видно, что он не в себе?
– Смею тебя заверить, с крышей у него все в порядке. Он просто влюбился, как мальчишка.
– Любовь и идиотизм иногда стоят так близко, что не понять, где влюбленный, а где дурак. Умный человек не станет млеть от цыганки, которую видел один раз в жизни. Айдар, передай Ивану: Меркушина ни под каким предлогом на свалку одного не отпускать. Сам готовься на выезд. Чую, сегодня нас ждет познавательный день.
В девять утра Малышев собрал совещание руководящего состава милиции Кировского района.
– Коллеги, – спокойным размеренным тоном начал он, – вчера на полигоне твердых бытовых отходов встали табором цыгане-люли. Если кто-то еще не знает об этом племени, поинтересуйтесь у офицеров, бывших на инструктивном совещании в областном УВД, они поделятся с вами информацией. Теперь отвлечемся от люли и поговорим о делах текущих: о процентах раскрываемости преступлений и перспективах окончания пяти месяцев. Цыгане цыганами, а окончание полугодия не за горами.
После основной части планерки у начальника милиции остались я, Лиходеевский, Васильев и Десницкий.
– Андрей Николаевич, как твоя губа? – спросил Малышев. – Жить будешь? Отлично. Валерий Петрович, в двух словах, что у нас с охраной общественного порядка?
– Самыми многолюдными местами в районе являются универмаг, сельскохозяйственный рынок и площадь перед ДК, – перечислил Десницкий. – В этих точках мы удвоим количество нарядов, в райотделе организуем дежурство мобильной резервной группы. Николай Алексеевич, у меня сразу же вопрос: что делать с цыганками? Предположим, подойдут мои милиционеры к женщине, которая сидит на асфальте и выпрашивает милостыню. Что дальше? Если бы женщина была русская, ее бы задержали и доставили в райотдел, а с цыганками как?
– Не знаю, – помрачнел Малышев. – Закон для всех один: попрошайничество в общественном месте – это административно наказуемое деяние.
Начальник милиции достал сигареты, закурил:
– Я спрашивал в областном УВД: «Как мне поступать с люли?» Никто не знает. С одной стороны, мы не можем допустить появления на наших улицах паразитического элемента, а с другой… У люли что ни женщина – то мать-героиня, ее в райотделе в клетку не посадишь и за попрошайничество не оштрафуешь. Давайте поступим так: если цыганки ни к кому не пристают, а мирно сидят на земле – пускай сидят, а если начинают прохожих за рукав дергать, то тут будем меры принимать.
