– Мы очень хорошо общались, помогали друг другу вести дела. Дружба ли это? Нет, наверное. Афия была самодостаточным человеком, очень умным, тонким. Найдите ее убийцу!
– Мы постараемся, Евгения. А вы помогите нам, пожалуйста.
– Конечно, конечно. – Хохловская украдкой глянула на часики на хрупком запястье.
– Вы кого-то ждете?
– Нет… то есть ждала, но, наверное, это уже лишнее. Когда человек так безбожно опаздывает и даже не дает себе труда перезвонить, чтобы предупредить… Я в полном вашем распоряжении. Спрашивайте.
– Афия искала среди выходцев из Африки переводчика с местных языков Ганы. Вам что-нибудь известно об этом? Нашла она его или нет?
– Нашла. Афия всегда умела находить нужных людей. Очень умная девушка, немного такая… дреды, масса фенечек… одевалась всегда экстравагантно. Но она говорила на языках малых племен Золотого Берега и даже давала советы по поводу ритуальных назначений некоторых фигурок.
– А кто она? Где нам ее найти?
– Ее имя Изи. Фамилию мне Афия говорила, но я позабыла. Я не такой знаток Африки, как она. Изи из Ганы.
Катя замерла на секунду – такая удача. И так сразу!
– Она студентка Университета дружбы народов?
– Нет, кажется, нет. Она где-то училась, да… что-то связанное с сельским хозяйством. И еще она работала.
– Где? Кем?
– Где-то подрабатывала. Она вся такая, как ртуть. Как фейерверк. Живая. Прекрасно танцует. Кажется, она подрабатывала инструктором в школе танцев.
– А у вас, у фонда, нет ее контактов, телефона?
– Нет. Это все вела Афия.
– А вы сами как давно с ней виделись?
– Ой, давно. Я все хотела встретиться. Хотела, чтобы и Феликс приехал. Но у Афии все находились какие-то срочные дела, и она отказывалась. Но мы разговаривали по телефону.
– Феликс?
– Мой брат.
– Он тоже знал Афию?
– Да. Я же сказала – мы все ее знали. И любили.
– А когда в последний раз вы созванивались?
– Примерно дней за пять до… Ох, я просто говорить об этом не могу… о том, что она умерла, ее убили. Мы болтали с ней, ну, знаете, по-женски, чистый треп, и она так хотела увидеться… Но снова ничего не получилось, потому что в тот раз я была в дикой запарке. Да, еще, Афия жаловалась мне.
– На что?
– На свою помощницу по хозяйству. На домработницу. Они поссорились, и та бросила работу. А знаете, как сейчас трудно найти кого-то честного, кто вас не обворует.
Катя отметила про себя и это – что-то новое. У Афии, оказывается, имелась домработница. И она ушла незадолго до убийства.
– Домработница помогала ей где – в ее московской квартире или на даче тоже?
– В квартире, конечно. Дачка у Афии была весьма скромной, наследство матери. Она мне рассказывала. Садовое товарищество отнюдь не загородный особняк.
– Домработница тоже была мигранткой из Африки?
– Разве они будут здесь этим заниматься? Нет, какая-то обычная тетка.
– Имя, фамилия?
– Не знаю. Афия просто пожаловалась мне – мол, бросила дом, нагрубила и ушла. Какая-то скандалистка.
– А из-за чего произошла ссора?
– Наверное, из-за денег. Из-за чего сорятся с прислугой?
– Афия не выказывала в разговоре с вами каких-то опасений? Не говорила, что ей кто-то угрожает?
– Угрожает?
– Домогается ее, преследует?
– Нет.
– А у нее имелись приятели-мужчины?
– Ну, она же была очень красивая.
– Да, я это заметила. Так были у нее…
– Любовники?
Евгения Хохловская не закончила фразы. Ее взгляд в эту минуту лишь скользнул по Кате и устремился к двери. Катя обернулась и увидела на пороге мужчину среднего роста, широкоплечего, в деловом темном костюме. Она его тоже узнала – тот самый Валентин Романов, которого нет-нет да и показывали по телевизору, а в интернете то и дело обсуждали – бурно, с весьма многозначительными комментариями.
Герой…
Вот, оказывается, какими бывают реальные герои, когда они спускаются с телевизионного и властного олимпа и переступают порог маленькой кафешки на бульваре.
– Добрый день всем.
– Я тебя жду полтора часа.
– Я никак не мог вырваться.
– Ты даже не позвонил мне! Не соизволил.
– Женечка, я на совещании. Я же не могу сбежать с совещания, как школьник с урока, пусть и по уважительной причине. К тому же здесь, в центре, еще и не припаркуешься никак.
– А вы сами такие правила устроили.
– Женя, я ничего не устраивал.
– Это вот из полиции ко мне капитан по поводу убийства Афии. – Хохловская сделала неожиданно резкий жест в сторону притихшей Кати, созерцавшей Романова с затаенным любопытством.
– Здравствуйте, офицер. Привет, Сергей.
– Здравствуйте, Валентин Всеволодович. – Мещерский пожал протянутую ему Романовым руку.
Катя искоса глянула на Мещерского. И тот оценил бурю и накал этой внезапной встречи в кафе. Внезапной ли? Она же сказала, что кого-то ждет. Романова? И этот тон… О, прав был Сережка, когда намекнул, что Хохловская к Романову неровно дышит. Этот тон… ревнивой оскорбленной женщины… влюбленной и… вынужденной ждать. Влюбленной женщины, которую мучают неизвестностью. Любовник? Так они, правда, любовники? Она своего добилась? Тогда, четыре месяца назад, Мещерскому казалось, что Романов отверг эту девушку – свою воспитанницу. Но что Сережка, наивный простак, понимает в таких делах?
Катя смотрела на Романова во все глаза. Герой… победитель… тот, кто спас детей в школе на Николиной Горе. Столько трубили об этом когда-то. Давно. Потом забыли. И вот сейчас снова вспомнили. И про Романова снова говорят, только уже не просто как о человеке, вступившем в схватку с террористами в одиночку, когда ситуация казалась безвыходной, а как о, возможно, нашем будущем…
Для своих пятидесяти лет он смотрелся очень даже неплохо. Но все равно выглядел просто. Обычно. И не хромал он вовсе. Такой крепкий, уверенный в себе мужчина. Наверное, даже симпатичный. Но обычный, обычный!
– Женя, так я готов. Мы можем ехать, – сказал Романов, не присаживаясь за их столик.
– Мы должны ехать в больницу к Даше. – Хохловская сообщила это Мещерскому, как «своему человеку».
– А что с ней? Заболела? Валентин Всеволодович, что с вашей дочкой? – встревожился Мещерский.
– Ничего, просто пришлось ее на какое-то время поместить в клинику. Она стала очень беспокойной. Что бы мы ни делали, как бы ни старались, нашей домашней заботы ей сейчас не хватает. Нужна врачебная помощь, – ответил Романов.
