Олли с дедушкой остановились перед автомастерской.
— Здесь же папа работает! — вспомнила Олли. Но дверь офиса была заперта, въезд закрыт металлической шторой. — А где он?
— Он… э-э… — Дедушка почесал в затылке. — Он ушёл по делам. И попросил меня кое-что тебе показать.
Дедушка поднял металлическую штору, и они вошли. В мастерской пахло бензином и краской. На полу лежали испачканные тряпки, а посередине стояла чья-то машина. Открытый капот обнажал железные внутренности в жирной смазке, и машина была похожа на пациента на операционном столе.
Дедушка щёлкнул выключателем. В мастерской зажёгся свет.
Когда Олли увидела стены, ей показалось, что у неё остановилось сердце.
На стенах повсюду висели её фотографии: Олли в колыбели, Олли за партой, Олли на батуте, Олли на пляже… Одни фотографии были сделаны в школе, другие — дома или на отдыхе. Рядом с фотографиями висели рисунки Олли, от первых неразборчивых каракуль до недавних зарисовок. На стенах буквально не осталось пустого места.
— Это всегда тут висело? — спросила Олли.
Дедушка кивнул.
— Много лет.
Олли прошла вдоль стен, разглядывая фотографии, и поняла, зачем дедушка привёл её сюда. Он хотел поделиться с ней секретом о том, что на самом деле папа думает о ней и очень её любит. Всё это время она замечала лишь слона и его тяжёлую серую тень. Но вот слон ушёл, и Олли увидела свет, который до этого был спрятан от неё. Девочку как будто подняли над водой и показали океан — целый океан секретов, который папа хранил внутри себя.
Это было великолепное чувство!
Но вот Олли опять огляделась, и улыбка сползла с её лица.
— А велосипеда нет, — грустно сказала девочка и повернулась к дедушке. — И… где папа?
Дедушка поднял брови и похлопал по рюкзаку.
— Тебя ждёт ещё один сюрприз, — ответил он.
Сюрприз
На крыльце дома крутился и скулил Фредди. Олли хотела подойти к нему, но дедушка взял её за руку.
— Сюда, — улыбнулся он всеми своими морщинками.
Ладонями он закрыл ей глаза и повёл Олли за угол. Фредди спрыгнул с крыльца и побежал рядом. Они вышли на задний двор, встали лицом к жакаранде.
— Готова? — спросил дедушка.
Олли кивнула.
Дедушка убрал руки.
— Ах-х-х! — только и сказала она.
И у неё опять перехватило дыхание, как тогда, когда папа кружил её в воздухе. Сияя в лучах вечернего солнца, перед ней стоял велосипед.
Её велосипед.
Велосипед её мамы.
Олли потянулась к нему, провела пальцами по раме, по швам кожаного сиденья. Пощупала шины, подёргала резиновые рукоятки руля и позвонила в звонок.
— Дзинь!
Совсем как звонок старой пишущей машинки.
— Велосипед тут, — спохватилась Олли, — а папа-то где?
— Высоко! — негромко донеслось откуда-то сверху.
Олли посмотрела на сплетение ветвей жакаранды.
Это был папа.
Он сидел прямо там, устроившись на толстой ветке, и улыбался Олли. В руках у него был бумажный самолётик.
— Папа! — закричала Олли. — Что ты там делаешь?
— Смотри! — воскликнул он, не отвечая на её вопрос. — Я научился их складывать!
Он выпустил самолётик. Тот плавно прорезал воздух, заложил вираж, пошёл по спирали и мягко лёг на траву.
Олли широко улыбнулась папе. Сердце её трепыхалось, как крылья бабочки, руки дрожали.
Неужели это правда?
Неужели не сон?
Наверное, так и чувствуешь себя, когда сбываются мечты. Папа залез на дерево! Папа сложил из бумаги самолётик! И починил велосипед!
Слон ни за что бы ему этого не позволил…
— Ну, — сказал папа, спрыгивая на землю, — попробуй, прокатись.
Дедушка вытащил из фиолетового рюкзака шлем. Олли нахлобучила его, застегнула ремешок, поставила одну ногу на педаль, а другой с силой оттолкнулась от земли. За велосипедом потянулся извилистый след. Олли закрутила педали быстрее и помчалась вокруг двора. Она неслась во весь дух, и ветер бил ей в лицо. Казалось, она летит, словно самый проворный самолётик в вечернем небе.
Олли мчалась по кругу и слышала, как радостно кричат и хлопают папа с дедушкой. Её переполняла уже знакомая звенящая радость. Она прогнала серых зверей! Черепаха больше не вернётся, и слон — никогда!
Олли поехала медленнее и затормозила.
Оставался ещё один зверь. Он никуда не ушёл.
Она никому не говорила о нём. Потому что это был только её зверь.
Маленький серый пёсик с короткими лапами и длинным-предлинным хвостом.
Прощай
Олли положила велосипед на траву и ушла за угол дома, к воротам, где её никто не мог видеть. Она представила себе Фредди: вот он сидит у ворот, машет длинным хвостом, смотрит на хозяйку.
Олли присела на корточки и обняла пёсика. Он лизнул ей лицо. По щеке Олли скатилась слеза, и Фредди её тоже слизнул. Как часто он был с ней рядом, когда Олли падала, или плакала, или думала о маме, которую никогда не знала; когда её одолевало чувство потери, одиночество или просто грусть… В такие моменты она воображала себе Фредди: вот он нюхает ей лицо, скулит, прижимается тёплым боком, согревая хозяйку.
Олли любила Фредди, но знала: больше он ей не нужен. Теперь у неё хватит сил и радости, чтобы жить без него.
— Всё хорошо, — прошептала девочка в мохнатое ухо. — Теперь ты можешь идти.
Она в последний раз прижала пёсика к себе и отпустила. Вообразила, как он отворачивается и трусит прочь по дорожке, высоко держа длинный хвост.
Расплывчатая собачья фигурка становилась всё меньше и меньше и наконец растаяла вдалеке.
Замечательное имя
Следующим утром Олли и папа лежали на батуте и смотрели, как высоко вверху танцуют на ветру листья жакаранды. Дедушка возился на тыквенной грядке — снимал оттуда кузнечиков.
Олли то и дело трогала папин колючий подбородок.
