– Нет, правда. Я тебе отвечу вечером.
Между тем папа и мама Гонсалесы хоть и взрослые, но так и не смогли добиться от своей старшей дочери того, чего хотели: Амбра сплела фенечку для Спасителя и собралась ее подарить.
Как ни отговаривала ее мать: «Не стоит заниматься такой ерундой», – Амбра уперлась: «Я ему обещала!»
И вот утром она сидела в приемной, одна, без родителей. Спаситель пригласил ее войти, она встала во весь рост, и психолог невольно подумал о «цапле-долгошее на паре длинных ног»
[29].
– Я вам сделала четырехцветную.
– Сделала… что?
– Фенечку.
– Ах да, спасибо! Ты не забыла!
Амбра бережно достала из внешнего кармана рюкзака прозрачный пластиковый пакет с застежкой – в такой кладут продукты для заморозки – и кончиками пальцев выудила из него тоненькую пеструю змейку.
– Хотите, я вам объясню символику цветов? – протянула она занудно-жеманным тоном, который, должно быть, не добавлял ей популярности в классе.
– Будь так любезна, – ответил Спаситель, невольно подражая ей.
– Фенечки – это бразильские браслеты. Каждый цвет означает какое-то качество и божество. Синий – это любовь и Йемайя, морская богиня. Оранжевый – счастье и Инхаса, богиня огня. Зеленый – здоровье и Ошоси, бог зверей. А черный – это потому что…
– Потому что я черный.
– Есть несколько способов плетения фенечек, – продолжала Амбра, – буквой V, крестом, ромбом…
Слушая ее, Спаситель вспомнил другого своего пациента, которого лечил год назад. Тот мальчик на каждой консультации говорил только о своих карточках с покемонами. При этом у него был жуткий нервный тик. Прошло десять минут, а Амбра все толковала про бразильские браслеты.
– Так, значит, – Спаситель попытался подвести итог, – ее надо завязать и загадать желание, которое исполнится, когда нитки сотрутся.
– Да, но желание должно быть разумным.
– А ты думаешь, я безрассудный мальчишка?
– Нет, просто я предупреждаю, на всякий случай, – ответила Амбра.
Никаких шуток девочка не понимала в принципе.
Она держала фенечку двумя руками, и Спаситель понял, что она хочет сама завязать ее у него на запястье.
– Я должен загадать желание, когда ты завяжешь узел, да? – спросил он на этот раз совершенно серьезно. – А на какой руке носить – на правой или на левой?
– Все равно.
– Тогда на левой.
Он подумал о левой кисти Вьенера. Вот оно, желание: пусть пианист снова сможет давать концерты. Пока Амбра завязывала фенечку, он имел возможность убедиться, что ее экзема еще больше разрослась.
– Ты не ходила к дерматологу?
– Я и так знаю, что она мне скажет.
– Что у тебя аллергия.
– Это и мама мне твердит. Но я не хочу их снимать.
У нее было по фенечке на каждой руке.
– Из-за желаний? – попробовал Спаситель угадать.
Амбра кивнула.
– А они у тебя… разумные?
– Не могу вам сказать, иначе они не исполнятся. У вас ножницы есть? Хочу отрезать все, что торчит. По-моему, для мальчиков так лучше, – сказала Амбра, не замечая некоторую двусмысленность своих слов.
Итак, взмах ножниц, нитки срезаны под корень – церемония окончена.
Спаситель разглядывал свою нарядно украшенную руку.
– Спасибо!
И вдруг, недолго думая (совсем недолго, а то бы не решился!), он сделал нечто выходящее из ряда вон.
– Послушай, Амбра, ты же знаешь, я с Антильских островов. Так вот, у нас там есть такие… скажем, необычные способы лечения.
– Это какие же?
– В моем роду есть целители, люди, наделенные особым даром. Вот, например, мой дядя Ти-Жо умеет сводить бородавки. Подержит руки над пораженным местом, и через две-три недели – никаких бородавок!
Он показал, как накладывают руки.
– И от экземы это помогает?
– Хочешь, попробуем?
Вместо ответа Амбра протянула руки – подставила оба запястья с пятнами экземы. Спаситель растопырил свои ручищи, почти касаясь ее кожи, и закрыл глаза. Что делать дальше, он понятия не имел, но постарался сосредоточиться. Через несколько секунд он ощутил тепло в своих ладонях. Самовнушение! Но ладони наливались жаром и стали горячими.
– Жжется! – сказала Амбра.
– Отлично, – просипел он, не разжимая губ.
«Да ты совсем рехнулся, – заверещал ему в ухо Сверчок Джимини. – Пользуешься доверчивостью пациентки!» «Об эффекте плацебо слыхал?» – огрызнулся Спаситель и опустил руки, чтобы, чего доброго, не впасть в транс.
– Наверняка подействует, – уверенно сказала Амбра. Ей лечение очень понравилось.
Что бы ни делал в этот день Спаситель, у него не выходил из головы вопрос сына: «Почему взрослые делают что хотят, а мы нет?» «Я вот делаю что хочу или нет? – думал он. – Разве я хотел отсылать домой Габена? Разве хочу отправлять Жово в дом для престарелых?» Да и сам Жово туда вряд ли хочет.
– Даже не говорите мне про ваши богадельни! – сразу ощетинился старик.
– Комната в ДОПе гораздо удобнее холодного чердака!
Жово со Спасителем сели поговорить перед ужином в «уютном уголке», держа по бокалу пунша.
– А что такое удобство, приятель? Ночной столик, чтобы ставить стакан с зубным протезом? Не нужно мне таких удобств, у меня и зубы все свои.
– Важна обстановка – там будет кому о вас позаботиться, обученный персонал…
– Ладно, не парься, я все понимаю. Тебе нужно место для крошки Луизы. А от меня много беспокойства.
– Не в этом дело, – запротестовал Спаситель, чуточку кривя душой. – Как долго вы еще сможете подниматься по лестнице? Кто будет за вами ухаживать, если заболеете?
– Ну да, ну да, ты прав.
Но чем больше Жово говорил, что все понимает и что Спаситель прав, тем Спасителю было обиднее. Нет же, он вовсе не хочет избавиться от Жово.
– Не бери в голову, – сказал старый легионер. – Ты много для меня сделал, и я тебе благодарен. Ты мне ничего не должен. Вот только одна, последняя просьба – я бы хотел оставить у тебя свое барахлишко. – Жово имел в виду свой объемистый походный мешок. – Там все мое прошлое, – прибавил он, и голос его дрогнул, – пусть будет в надежном месте.
– Оставляйте, конечно. Я-то хочу, чтобы в надежном месте были вы.
Они помолчали. Жово допил свой пунш.
– Так что же?.. Вы согласны? Я подтверждаю заявку на комнату? – спросил Спаситель испытанным гипнотическим тоном.
