Шагнув за порог, Мишель окунулась в теплый безветренный вечер. Зима в этих краях была короткой, мягкой и теплой; весна незаметно сменялась знойным, удушливым, порой казавшимся бесконечным летом. Когда от ядовитого южного солнца не спасали ни кружевные зонтики, ни шляпы с широкими полями и дамы изнывали в своих пышных нарядах. А одной из основных обязанностей домашних рабов становилось беспрестанно обмахивать господ пальмовыми веерами. За обедом, во время послеобеденного сна и душными вечерами, когда хозяева собирались вместе в гостиной или на веранде. На пикниках, по которым юная мисс Беланже скучала не меньше, чем по своим родным.
Через два дня все соседи отправятся на барбекю к О’Фарреллам, где будут развлечения и танцы. А она, вместо того чтобы сражать поклонников чарующими улыбками и томными взглядами, милостиво одаривать избранных своим вниманием, а некоторых, самых удачливых, даже баловать танцами, будет прозябать здесь.
Заживо похороненная в полном призраков прошлого и страхов доме.
Не менее отчаянно Мишель скучала по танцам, как будто с рокового дня ее пленения прошла целая вечность. Вечность без шумных праздников и веселых балов. Она тосковала по задорной кадрили, нежному вальсу, зажигательной мазурке, когда пол сотрясался под ударами каблуков, щеки ее ровесниц и подруг пламенели румянцем, а глаза блестели ничем незамутненным счастьем.
Вдруг подумалось, что Катрина и Аэлин, скорее всего, не знакомы ни с фигурами кадрили, ни с тем, как надлежит кружиться в вальсе, грациозно прогибаясь в спине и позволяя кавалеру себя вести.
– Почему же вы все время торчите в этом унылом месте? Еще одна загадка…
На небе разгорались звезды, и убывающая луна, словно тающий во рту леденец, низко нависала над покатой крышей особняка. В сгустившемся полумраке тугие бутоны роз окончательно поблекли, будто из цветов вытянули весь пигмент.
Мишель шла по присыпанной мелким камнем дорожке, влекомая брызжущим из земли мерцанием. Оно возвращало близрастущим кустам природную зелень, раскрашивало сомкнутые лепестки роз в их естественные приглушенно-желтые, светлые, словно расползающаяся по кофе сливочная пенка, и насыщенно-бордовые цвета. Засмотревшись на песчинки света, роем светлячков кружившие над утопленным в землю валуном – тем самым древним жертвенником, о котором говорила Катрина, Мишель не сразу расслышала, как под чьей-то поступью едва уловимо захрустела каменная крошка.
Где-то совсем близко пели цикады. С наступлением жары от их назойливого стрекотания не будет спасу. Но сейчас пленницу мало заботило пробуждение природы, уже готовой к встрече лета. И даже о крупинках света она мгновенно позабыла, когда, обернувшись, увидела перед собой Кейрана.
Мысленно порадовалась, что младший Донеган явился первым, и почувствовала, как радость сменяется уже почти привычным ощущением опасности. Когда заметила жадный блеск в глазах Донегана. А может, в них, как в зеркале, просто отражалась волшебная пыль напитанного магией места. Места, где изгнанное из этих краев племя шейвари поклонялось своему идолу и черпало из красной плодородной земли Блэкстоуна силу.
– Вижу, ты нашла средоточие нашей магии, малышка. – Донеган приблизился к «гостье» вплотную и теперь гипнотизировал взглядом полные, искусанные в волнении губы.
Мишель шумно сглотнула, стараясь протолкнуть в себя застрявший в горле комок. Она могла бы назвать это место прекрасным, если бы ее не мутило от резкого запаха чужеродной магии. А может, дурноту спровоцировали появление Кейрана и те чувства, что он в ней вызывал.
Раздражение, волнение. Страха не было. Это чувство выпил досуха из нее Гален.
– Не бойся, малышка, я не кусаюсь, – улыбнулся Кейран. Прошептал тихим, непривычно мягким голосом, нежно и вместе с тем властно привлекая ее к себе. – По крайней мере, не сегодня.
– Значит, сейчас ты меня поцелуешь, а потом отпустишь на все четыре стороны? – Мишель дернулась, уворачиваясь от нахальной ласки почти коснувшихся ее щеки губ.
Чувствуя, как сильные руки по-хозяйски удерживают ее за талию, пленница вдруг поняла, что отступить при всем желании уже не сможет.
– Да, сначала поцелую, – подаваясь к ней, крепче прижимая к себе, прошептал Кейран в приоткрытые чувственные губы.
Которые Мишель нервно облизнула, дернулась, не догадываясь, что своим сопротивлением еще больше распаляет охотника.
– А что на это скажет Аэлин, если узнает? – Как могла тянула она время и уже мысленно поругивала Галена за то, что тот где-то запропастился.
Если ее кошмар номер один задержится еще хотя бы на минуту, и вправду ведь придется целоваться с кошмаром номер два. Не то чтобы ей совсем не нравилась его близость… Мишель была вынуждена признать, второму брату обаяния было не занимать. Целуется Кейран наверняка неплохо. И – на щеки плеснуло краской стыда – ей уже самой хотелось к нему потянуться. Самой коснуться жесткой линии подбородка, таких мягких, наверняка горячих губ… Хотя, конечно, куда с большей охотой она бы отхлестала по щекам этого лжеца и негодяя (ведь наверняка же обманет!), чем таяла в его руках.
– Тебя и правда волнует, что скажет моя кузина? – усмешкой подчеркнул последнее слово Кейран, как будто считал Аэлин недостойной зваться его невестой.
Мишель уже всерьез раздумывала над тем, стоит ли оттолкнуть искусителя или разочек все-таки уступить его бесцеремонному напору и своей слабости, когда слух уловил чьи-то быстрые шаги.
Сомнения сменились отчаянной решимостью. Пленница повисла на Кейране, касаясь своими маленькими ладошками напряженных плеч молодого человека.
– Ну так, может, наконец меня поцелуешь, вместо того чтобы говорить об этой девице!
Прикрыв глаза, сама потянулась к губам обнимавшего ее мужчины, на несколько коротких мгновений позволив запечатать себе рот жарким, бесстыдным и – о ужас! – вдруг ставшим желанным поцелуем.
Который резко оборвался, когда по розарию прокатился оглушительный крик, показавшийся Мишель рычанием разъяренного зверя:
– Кейран!!!
Ей почудилось, будто из нее вдруг выбили весь воздух, а вдохнуть заново никак не получалось: горьким комом он застревал в горле. Так и стояла, испуганно прячась за спину загородившего ее собой Донегана, пока его брат решительно к ним приближался.
– Что, демон побери, здесь происходит?!
Мишель судорожно закусила губу. Запоздало пришло осознание, что ни одному из братьев не понравится быть одураченным. Вот сейчас они сопоставят факты, и тогда…
Если Кейран и понял, что его намеренно заманили в ловушку, то виду не подал. Проговорил беззаботно:
– Я вышел подышать свежим воздухом и наткнулся на нашу маленькую мисс, глазеющую на жертвенник лугару.
Мишель поежилась и опустила голову, не в силах смотреть на Галена. Слишком уж страшными были его глаза – в них ярилось демоническое пламя наподобие того, вокруг которого отплясывала со своими прислужницами Мари Лафо. В ночь, когда Мишель совершила самую страшную ошибку в своей жизни – чарами привязала к себе Галена Донегана.
