Это чувство, будто земля уходит из-под ног, только усилилось, когда мягкий шепот скользнул по мочке уха, теплым дыханием пощекотал изгиб шеи и растаял на обнаженном плечике.
– Вот так, еще выше. А теперь расслабься. Почувствуй его, как если бы револьвер был продолжением тебя. Дыши глубже, спокойно. Сосредоточься на цели. Все остальное не имеет значения.
Единственное, что в те мгновения ощущала Мишель, – это непрекращающаяся дрожь в коленях и теплой волной поднимающееся изнутри волнение. Приятно будоражащее и пугающее одновременно. Ну а что касается того, что сейчас для нее имело значение… О прибитой к столбу деревяшке Мишель уже давно благополучно позабыла, как и о том, что явилась сюда, только чтобы досадить Донегану. Но теперь, робко подняв на него глаза, мечтала совсем о другом.
Чтобы губы Кейрана, находившиеся в опасной близости от ее губ, оказались еще ближе. И чтобы рука, удерживавшая ее за талию, продолжала согревать, лаская. Глухо простонав, молодой человек зажмурился, сдаваясь, отдавая себя во власть искушения. Крепче прижимая к себе пленницу, сейчас как никогда желая ее поцеловать. Терзать до умопомрачения эти сладкие губы поцелуями.
Совсем не вовремя дрогнули пальцы, и пуля, пронзительно просвистев в воздухе, вспорола землю в нескольких дюймах от сафьяновых туфелек Мишель.
– Демоны! – Донеган дернул на себя пленницу, отскакивая вместе с ней в сторону и вырывая у нее из рук оружие. А когда Мишель обернулась, увидела перед собой прежнего Кейрана. Холодного, отстраненного, а теперь еще и раздраженно-высокомерного. – Что и требовалось доказать! Лучше давай иди отсюда, крошка, и дай мне спокойно пострелять.
Как ни странно, Мишель не задела ни откровенная издевка, ни полыхнувшая в глазах злость. Куда более красноречивыми стали для нее прикосновения и жаркий шепот, что впитывала она в себя мгновения назад.
– Вот именно. Что и требовалось доказать, – эхом отозвалась пленница, довольная реакцией на нее Кейрана. – Что ж, не буду больше вас, мистер Донеган, отвлекать. Упражняйтесь в стрельбе на здоровье. Хотя отвлечь и увлечь вас оказалось довольно просто. Всего хорошего.
Прощальная, чуть тронувшая губы улыбка, сдобренная лукавым взглядом и задорной мелодией, которую Мишель, отвернувшись, принялась напевать. Не успела завернуть за угол дома, как выстрелы – гулкие, яростные, вспарывавшие вялую тишину поместья, – последовали один за другим.
Для Мишель они звучали победоносной песней и являлись отражением чувств, которые Кейран Донеган тщетно в себе глушил.
Мишель недолго наслаждалась своей маленькой победой над младшим братом и испытывала, казалось бы, беспричинную радость. Идя на ужин в столовую, в которую ноги не несли, но приходилось следовать просьбе-приказу мистера Сагерта, она остановилась на нижней ступени, не спеша сворачивать в полумрак коридора. Дверь в библиотеку была приоткрыта, и в щель между створками пробивалась тусклая полоса света.
«Неужели опять читают?» – ревниво подумала пленница.
Повинуясь этому ядовитому чувству, которое ей никак не удавалось в себе изжить, Мишель на цыпочках миновала холл и осторожно заглянула в библиотеку. К огромному облегчению девушки, голубков, коротавших вечера за чтением, в комнате не было. Только сиротливо лежала возле позабытой кем-то зажженной лампы книга. Мишель узнала ее по золотому тиснению на переплете с вкраплениями синего узора и сама не заметила, как приблизилась к источнику света и своего вмиг испортившегося настроения.
Именно на эту книгу, которой всегда сопутствовала мисс Кунис, тратил время Кейран.
Мишель дотронулась кончиками пальцев до синего вьюнка на корешке, обводя каждую порыжевшую в отсветах керосиновой лампы завитушку, и шепотом прочла заключенное в узор название: «Последнее путешествие в Зальфирру».
Она поджала губы, борясь с детским и таким нелепым желанием спрятать куда-нибудь книгу. Как будто это могло помешать их встречам, а ей принесло бы успокоение.
Соблазн оказался настолько велик, что Мишель уже готова была ему уступить, когда за спиной раздались быстрые шаги и кто-то грубо дернул ее за руку, разворачивая лицом к себе.
– Не трогай! Ни эту книгу, ни моего жениха! Слышишь?! Оставь его в покое!
Пленница тряхнула локтем, пытаясь сбросить руку Аэлин, но кузина Донеганов, силы которой было не занимать, и не думала ослаблять хватку.
– Аэлин, прекрати. Мне больно! – Мишель с удовольствием отскочила бы от ревнивицы – настолько устрашающим в тот момент было искаженное гневом лицо. В пронзительно черных, как у какой-нибудь рабыни, глазах таилась такая злоба, словно Аэлин прямо сейчас готова была ее проклясть.
Оставшись с Мишель наедине, мисс Кунис не пыталась строить из себя подругу и не стеснялась демонстрировать истинные чувства.
– Это тебе-то больно? А каково, думаешь, мне?! – яростно прошипела девушка и сдавила руку пленнице еще сильнее, прежде чем наконец отпустила, резко оттолкнув от себя. – Я видела вас сегодня! Как ты к нему липла! Держись от моего жениха подальше, Мишель. Пока я тебя не отвадила от него магией!
– Не знаю, что ты там видела, но это Кейран меня обнимал, а не я к нему, как ты выразилась, липла. Так что все претензии к женишку. А я голодна. Поэтому отойди немедленно!
Но Аэлин, вместо того чтобы посторониться, шагнула к Беланже вплотную и с ядовитой усмешкой процедила:
– Думаешь, ты теперь здесь на особом положении? Думаешь, мистер Донеган будет закрывать глаза на то, какая ты на самом деле? Да если он узнает, что крутишься возле не того сына… Ты, Мишель, шлюха Галена! Лучше тебе это запомнить раз и навсегда!
Секунду или две на обеих давило молчание, а потом мрачную тишину разорвал звук пощечины. Аэлин вскрикнула и прижала ладонь к полыхнувшей болью щеке. В черных глазах квартеронки тоже что-то полыхало. Дикое, неистовое пламя, напомнившее Мишель, что эта девушка и правда может навести на нее темные чары. Недаром же кровь у Аэлин нечистая, и ей не понаслышке знакомы колдовские обряды.
Пленница чуть не застонала в голос. Как будто ей уже имеющихся проблем с Мари Лафо и тем безымянным бокором было мало!
Мишель даже готова была извиниться за свою несдержанность, хоть извиняться перед оскорбившей ее выскочкой полукровкой совсем не хотелось, когда в дверях показался хозяин поместья.
Сагерт Донеган окинул соперниц пристальным взглядом и сухо поинтересовался:
– Все в порядке? Аэлин?
Девушка спешно отняла от лица руку – за краской гнева, заливавшей щеки, следа от пощечины видно не было. Лучась улыбкой, обернулась к старшему Донегану и беззаботно прожурчала:
– Все хорошо, дядя. Я как раз звала Мишель ужинать. Пойдем, дорогая. Сегодня у нас жареные цыплята и к ним тушеная бамия. А на десерт ванильное бланманже и пончики бенье. Все пальчики просто оближешь!
Подхватив пленницу под руку, Аэлин потянула ее прочь из библиотеки, старательно делая вид, что она и Мишель – подруги не разлей вода.
