В деревне Ренар мог охотиться, рыбачить, как любил когда-то делать с отцом; с крестьянами он чувствовал себя куда проще, чем с парижскими знакомыми.
В 1897 году заболел отец Ренара. Несколько недель спустя Жюль писал Тристану Бернару:
«Дорогой друг!
Вчера, отчаявшись выздороветь, мой отец покончил с собой, выстрелив себе в сердце. Поверь, что такая кончина наполняет меня уважением и восхищением.
Твой весьма опечаленный друг».
Еще одному знакомому Ренар рассказал, что отец его умер как человек мужественный, каким и был, и как философ. Третьему он написал: «В решающий час своей жизни я надеюсь выказать такую же силу духа и ясность разума».
После смерти мужа мать Ренара продолжала жить в Шитри. Она была все такой же – упрямая, деспотичная, ограниченная. Неизвестно, прочла ли она «Poil de Carotte» и что подумала о своем портрете. Литературные успехи сына ее не впечатляли, зато когда Ренара выбрали сначала советником, а потом и мэром, а местные жители стали смотреть на него как на важную персону, мать, разумеется, возгордилась, причем своей особой. Мужа она пережила ненадолго. Через два года после его смерти Жюль написал одному знакомому: «Дорогой друг, я прочитал ваше милое письмо. Я как раз собирался написать, что моя мать случайно, как я надеюсь, упала в колодец и утонула. Я слегка потрясен. У Маринетты все по-старому. Дети в добром здравии. Обнимаю вас. Напишу позже». Верил ли Жюль, что это несчастный случай?
Он решил продать дом в Шомоне и переехать в Шитри; именно Шитри он считал родиной, хотя на свет появился не там.
Своему приятелю Антуану, актеру и управляющему театром, Ренар писал: «Спасибо тебе за письмо с соболезнованиями по случаю кончины моей матери. Как ты понимаешь, комическая сторона этого события от меня не ускользнула. Две недели я ходил расстроенный. Расскажу тебе все. Сейчас я немного ремонтирую дом, в котором, несомненно, и мне предстоит умереть. Когда думаешь ставить «La Bigote»? Держится ли еще твой театр?»
В пьесе «La Bigote» Ренар описал, как разрушаются мир и счастье в семье из-за того, что мать полностью идет на поводу у деревенского священника. Разумеется, эта мать – отталкивающий портрет его собственной родительницы. Пьесу поставили через несколько месяцев после ее смерти. В целом критика постановку хвалила, и Ренар надеялся, что она пойдет. Однако публике спектакль не понравился, и через несколько представлений его сняли с репертуара.
К тому времени благодаря успеху своих одноактных пьес Ренар познакомился со многими людьми театра: драматургами Тристаном Бернаром и Капю, актером Люсьеном Гитри; ближе всего он сошелся с Ростаном и его женой. Восемнадцать месяцев Ростан хлопотал, чтобы Ренару дали орден Почетного легиона. Просто удивительно, с каким детским трепетом Ренар, столь суровый и нетерпимый, относился к своей награде. В дневнике он описывает случай, когда зашел в табачную лавку и не мог удержаться, чтоб не расстегнуть пальто и не продемонстрировать торговцу красную ленточку.
Ренар редко заводил друзей, а если и заводил, то дружба не затягивалась. По его же словам, ему нельзя было иметь друзей, потому что он непременно с ними ссорился.
Ростан был важной в литературных кругах персоной; его высоко ценили и искали его дружбы. Ренар понимал, что хотя Ростан и считает его хорошим писателем, но себя ставит выше. Он писал о Ростане: «Это единственный человек, которым я могу восхищаться, хоть и не выношу его». И еще: «Все трещит по швам… печально, как погибшая дружба».
Если Ренар и потерял дружбу Ростана, виноват был сам. Он написал одноактную пьесу под названием «La Paix du Mеnage». Муж и жена гостят в деревне у другой семейной пары. Гость по имени Пьер увлечен хорошенькой хозяйкой и догадывается, что она не станет отвергать его ухаживания. Они вместе откровенно обсуждают положение. Пьер говорит молодой женщине, что счастлив с женой и ни за какие блага не согласится причинить ей боль. Женщина испытывает такие же чувства к своему мужу, и собеседники решают: затевать любовную интрижку попросту не стоит. Очаровательная пьеска, и если местами и циничная, что ж, здравый смысл порой не обходится без цинизма.
Ростан и его жена перед этим гостили у Ренаров в Шомоне. Ростан, человек далеко не глупый, прочтя пьесу, понял, что речь идет о сцене, произошедшей между его женой и Ренаром. Мадам Ростан не изменяла мужу, но не очень-то приятно знать, что такая возможность обсуждалась. Даже просто обдумывать интрижку с женой друга – большая неблагодарность со стороны Ренара, для которого Ростан так много сделал. Когда Ренар пригласил Ростана на премьеру одного, без супруги, тот укрепился в своем подозрении и не пошел. Пьесу он назвал злобной сплетней. Ренар клятвенно уверял, что это не так. Ростан понимал, что друг лжет: ведь тот сам сознавался в полном отсутствии воображения! Впоследствии Ренар писал: «Ростан – поэт толпы, а считает себя поэтом для избранных».
За исключением Капю и Тристана Бернара, Ренар презирал всех собратьев по перу, однако это не мешало ему, прочитав их произведения, слать хвалебные отзывы. Писатели, говорил он, народ столь чувствительный, что хвалить их нужно куда больше, чем они того заслуживают. О критиках он тоже высказался довольно занятно: «К ним следует проявлять снисхождение: они всю жизнь говорят о других, а о них самих никто не говорит».
В 1908 году Ренар сочинил повесть «Ragotte». Она написана частично как пьеса, то есть реплики помечены именем персонажа, частично как повествование. Это рассказ о служанке Ренара, которой тогда исполнилось шестьдесят, о ее муже Филиппе и их детях. Работать прислугой Раготта начала с двенадцати лет.
У Раготты была замужняя дочь, сын Поль, с которым она рассорилась, и еще один сын – Жозеф, самый младший. Ренар взял его с собой в Париж, чтобы найти ему работу. Жозеф заболел и умер в больнице.
Из-за «Ragotte» Ренар порвал с «Меркюр де Франс», для которого много лет регулярно писал.
Это трогательная история задавленных бедностью крестьян из Нивернэ. Такую книгу рецензент пробежит глазами и, понимая, что многие прочтут ее с удовольствием, напишет хороший отзыв.
Литературными обозрениями в «Меркюр де Франс» ведала Рашильд, довольно известная писательница, жена Альфреда Валетта, основателя и главного редактора журнала. О повести Ренара она отозвалась как-то вскользь. Он глубоко оскорбился, что к его книге отнеслись подобным образом – не только как автор, но и как совладелец журнала. Ренар вышел из состава редколлегии, однако через несколько дней передумал; видимо, понадеялся, что какой-нибудь другой рецензент напишет более обстоятельно, но и тут его ждало разочарование. Тогда Ренар ушел окончательно и продал свою долю в компании.
Альфред Валетт всегда гордился тем, что его авторы вольны выражать любые взгляды, даже крамольные, без оглядки на возможные неодобрительные отзывы. Именно этому принципу журнал был во многом обязан своей популярностью. Из любопытства – чем же Рашильд так обидела Ренара? – я заглянул в тот старый номер «Меркюр де Франс». Оказывается, его книге она отвела восемь строк в конце статьи. Упомянула название, но не похвалила и не поругала. Фактически ничего не сказала. Трудно сделать более уничтожающий отзыв. Рашильд написала, что теперь, когда Ренар стал мэром Шитри и членом Академии Гонкуров, он может писать что угодно, а если кто-то отзывается о нем, то лишь с похвалой; недавно, дескать, она читала одну такую статью – совершенная чушь. По-видимому, некогда Ренар ее чем-то обидел, как обижал многих друзей, и она решила отыграться.
