Как все это странно, как удивительно и даже страшно… и как сильно изменилось бы наше отношение к собратьям, если бы мы верили – нет, точно знали, – что в каждом из нас, не только в умных и добрых, но и в убийцах, ворах, мошенниках, лжецах, лицемерах, притворщиках, занудах, дураках – живет Бог!
Ишвара создает мир, через некоторое время вбирает его в себя, а потом создает его вновь. В перерывах души, которые подвержены наказанию рождения и перерождения, находятся в состоянии спячки. Возникает естественный вопрос: зачем Ишвара создает мир снова и снова? Ответ таков: нужно дать душам возможность искупить прошлые ошибки, и процесс этот бесконечен, потому что у него нет начала. Мир существует от вечности к вечности. Но если вы спросите, почему Ишвара, всемогущий и добрый, не создал людей безгрешными, то напрашивается единственное объяснение: как искры рождаются, чтобы устремляться вверх, так человек рождается, чтобы грешить
[89].
Как не может человек быть человеком, не имея сердца, легких и прочих органов, так не может он быть человеком, не нося в себе зла. Зло – обязательная его составляющая, как (да простят мне столь легкомысленное сравнение) вермут в «Сухом мартини». Без вермута делаются «Сайдкар», «Буравчик», «Белая дама», «Розовый джин», но «Сухой мартини» не получится.
Благочестивый индус стремится постичь Брахмана. Он должен жить так, чтобы преодолеть зло, которое в себе носит, и таким образом освободиться от длинной череды перерождений. Он должен подавлять свои страсти. Он должен очистить разум, должен избавиться от плотских желаний. Ему следует быть милосердным и отказаться от эгоистических устремлений. Он не должен проявлять раздражения, лени, нетерпения, растерянности. Хорошо, если он молится каким-нибудь богам по своему выбору, например, Шиве или Вишну, но ему нужно помнить, что эти боги лишь проявления Брахмана. (Говорят, Шанкара на смертном одре просил у Брахмана прощения за то, что молился в храмах, посвященных другим богам.) Он должен учиться медитировать над «одним без второго». Когда же человек наконец понимает, что слился с Брахманом, причем не путем размышления, а интуитивно, благодаря милости Брахмана, он спасен и больше не подвергнется перерождению. Остаток дней он живет, искупая лишь ошибки теперешней жизни, на него более не давит бремя греховных мыслей или поступков, которые он совершил в прежних рождениях. Когда жизнь подходит к концу, его душа соединяется с вечной самостью. Сохраняет ли он свою индивидуальность? Нет. Зачем ему, если эго – источник страданий и греха и цель жизни – избавиться от него?
Я привел это краткое и не очень точное изложение доктрины Шанкары, чтобы читатель лучше понял описание жизни Махарши. Его биография была издана под названием «Самопознание», автор – Нарасимха Свами.
4
Родился Махарши в 1879 году в небольшом селении, милях в тридцати от крупного города Мадурая. Мальчику дали имя Венкатараман. Его отец Сундарам Айяр был адвокатом без диплома в местном суде – нечто вроде стряпчего – и пользовался среди односельчан уважением. Был он человек верующий, но не фанатик. «Священник в его доме регулярно молился перед изображениями богов, делал им подношения; только потом кушанья подавали членам семьи». Сундарам славился радушием, и, как говорили, любой пришедший мог рассчитывать на угощение. В семье были свои отшельники. Однажды какой-то странствующий аскет попросил в их доме приюта, но к нему отнеслись без должного уважения, даже не накормили, и он проклял семью: в каждом поколении кто-нибудь из членов семейства покинет дом и будет искать пропитания у чужих людей. В самом деле, дядя и старший брат Сундарама Айяра облачились в шафранно-желтые рубища аскетов и ушли навсегда.
Когда Венкатараману исполнилось двенадцать, умер его отец. Мать вместе с тремя сыновьями и дочерью переехала в Мадурай и поселилась с семьей деверя. Двое старших братьев пошли в школу. Венкатараман рос самым обычным мальчишкой, куда больше любил играть, чем учить уроки, и близкие уже тревожились из-за его склонности лениться. В шестнадцатилетнем возрасте он пережил нечто необычное. В Мадурай приехал один родственник, и когда мальчик спросил гостя, откуда тот прибыл, тот ответил: «С Аруначалы». Упоминание святого места, которое считается одним из восьми воплощений Бога, неожиданно потрясло мальчика, повергло его в какой-то радостный трепет. Потом впечатление изгладилось, и Венкатараман, казалось, обо всем забыл. Однако вскоре ему попалась книга, которую его дядя взял у кого-то почитать, – жития тамильских святых. Книга глубоко тронула Венкатарамана, но ни к каким последствиям это не привело – он вел ту же жизнь, как и раньше: играл в футбол, бегал, занимался борьбой и боксом. Он был сильный, подвижный и красивый юноша. Кризис наступил несколько месяцев спустя.
Его ученики передавали его собственные слова: «За шесть недель до отъезда из Мадурая в моей жизни случилась очень важная перемена. Я сидел в доме дяди на первом этаже. Я был совершенно здоров… Вдруг меня неожиданно охватил страх смерти. Я почувствовал, что умру. Никакой причины, например, плохого самочувствия, тому не было, и я сам никак не мог объяснить, да и не пытался понять, обоснован ли мой страх. Я просто почувствовал, что умру, и сразу стал думать, как быть. Мне не пришло в голову обратиться к врачу, или посоветоваться со старшими, или хотя бы рассказать друзьям. Я чувствовал, что должен решить все сам, сразу и на месте.
Потрясение от пережитого страха заставило меня задуматься, обратиться мыслями к самому себе. Мысленно я сказал: «Вот пришла смерть. Что это значит? Что именно умирает? Умирает тело». Я представил себе, как умираю. Вытянул и напряг конечности, имитируя окоченение. Для чистоты эксперимента я притворился трупом. Задержал дыхание, сжал губы, стараясь не издать ни звука. «Не произнесу ни слова – ни «я», ни какого-либо еще».
«Ну вот, – сказал я себе. – Тело умерло. Его унесут на погребальный костер, сожгут, превратят в пепел. Со смертью тела умру ли «я»? Разве тело – «я»? Оно недвижно и безмолвно. Но ведь я полностью ощущаю свою личность, даже слово «я», которое мысленно произношу. Значит, «я» – дух, существующий независимо от тела. Оно умирает, но духа смерть не затрагивает. «Я» – это бессмертный дух».
В то время Венкатараман не знал, что подобное состояние философы называют просветлением. Читал он мало и, как ни странно, никогда не слышал о Брахмане, о Едином, о бесконечной череде рождений и смертей. Не знал он и жизни, не знал, что она полна горестей. В результате пережитого потрясения Венкатараман окончательно потерял интерес к учебе, стал безразличен к друзьям и родным. Юноша предпочитал сидеть в одиночестве в позе для медитации и, закрыв глаза, погружаться в себя. Почти каждый вечер он ходил в храм, стоял там перед изображениями богов, и на него волнами накатывали чувства. Он плакал – не от радости или горя, просто от избытка эмоций, переполнявших его душу. Иногда он молился Ишваре, повелителю вселенной и человеческих судеб, просил, чтобы снизошедшая на него благодать осталась с ним навсегда. Тогда он еще не знал о понятии безличной реальности, лежащей в основе всего, и о том, что и Ишвара, проявление этой реальности, и сам он тождественны этой реальности. Часто юноша вообще не молился, а просто позволял бесконечности внутри себя сливаться с бесконечностью, существующей вне его.
