Здесь, конечно, царили чистота и порядок.
Велев чувствовать себя как дома, хозяин комнаты сложил принесенные с собой книги на стол, коротко, но жарко поцеловал меня на прощание и умчался. Ему предстояло собрать студентов вместе с моделями, погрузить в выделенный Зоринкой автобус и сопроводить на полигон, расположенный немного в стороне от Беряны в целом и университета в частности.
Я некоторое время прилежно посвятила чтению, оценив удобство кресла, которым Май наверняка пользовался очень часто. Но потом это дело наскучило, бьющая ключом энергия требовала выхода, и я решила сменить разминку для ума разминкой всего остального. А именно — навести порядок в гостиной, хотя бы его видимость. Хотя бы вымыть пол и посуду: мысли о полной раковине вызывали нервную чесотку и не давали спокойно жить.
К счастью, все нужное для уборки нашлось быстро. Имелись и швабра, и тряпка, и ведро, и даже бутыль жидкого мыла. Не знаю, чем именно были оставлены те пятна пугающего вида, но отмылись как миленькие и даже не разъели мои руки и орудия труда.
Когда раздался стук в дверь, я как раз, ужасно довольная собой, «громила остатки отступающей вражеской армии», то есть драила последнюю кружку с вековым темным налетом от чая. Так и пошла встречать гостей, с кружкой в одной руке.
— Здравствуй… Майя, — неуверенно проговорил стоящий на пороге аспирант. Второй, который светловолосый.
— Привет, — благодушно кивнула я. — Тебя Горан за мной прислал? Заходи, я сейчас.
— Ты еще не готова? — нахмурился Вук, но порог переступил.
— Сейчас, посуду домою, — отмахнулась я и крикнула из гостиной: — Ты так и будешь в прихожей топтаться?
— Какую посуду? — с искренним недоумением уточнил он, все-таки проходя в комнату. — Тебя разве учитель Недич не предупредил, что ты понадобишься?
— Предупредил, — насмешливо согласилась я. — Но твоего руководителя не утянет подождать еще пару минут.
Кажется, аспирант был со мной не согласен, но спорить не стал. Меня так и подмывало из хулиганских соображений повозиться подольше и проверить, насколько хватит терпения у молодого человека, но совесть победила. В конце концов, там на самом деле ждал Стевич.
Как показала практика, могла не спешить, а спокойно закончить уборку и, может быть, даже почитать, потому что Горану было не до меня. В просторной светлой лаборатории — явно совсем другой, не похожей на ту, в которой я «родилась», — профессор со вторым аспирантом собирал на массивном широком столе с каменной столешницей какой-то монструозный агрегат.
— Я привел проект… Майю, — сообщил Вук, покосившись на меня. Очень захотелось показать ему язык, но я сдержалась.
— Хорошо. Иди сюда, подержи вот здесь, — поспешил Горан приставить к делу второго аспиранта.
— А я? — возмутилась тут же.
— Займись чем-нибудь! — отмахнулся Стевич, кажется, не вникая в вопрос и совершенно не оценивая возможных последствий. Я пожала плечами и отправилась послушно выполнять распоряжение старшего.
Первым на моем пути обнаружился стол с химической посудой и какими-то реактивами в разноцветных стеклянных пузырях с притертыми пробками. Надписанные на них названия ничего мне не говорили, да и интерес к ним я потеряла почти сразу, стоило взгляду зацепиться за несколько разложенных на подставках стеклянных шариков. Точнее, это мне в первый момент показалось, что они стеклянные и лежат, а потом дошло: они из того самого уника!
Внутри двух шаров поменьше содержались жидкости — маслянисто-желтая и угольно-черная, в одном я рассмотрела серебристые гранулы какого-то металла, еще в одном уверенно опознала ртуть, а в паре находились непонятные порошки разных оттенков белого. А еще пара оказалась совершенно пустой. К одному из таких шариков мои руки и потянулись. В здравом уме я бы, конечно, хватать опасные химикаты не стала, а тут — такая возможность занять себя и удовлетворить любопытство!
Ощущение было совершенно волшебным. Шарик парил над ладонью, при этом я чувствовала его небольшой вес — как будто сам воздух пружинил. После нескольких неудачных попыток удалось зажать верткий шарик обеими руками и наконец пощупать его. Стекло как стекло, даже обидно.
Падая с достаточной (около метра) высоты на стол, шар легко стукался о его поверхность. Выяснять пределы прочности своей игрушки я не стала, хотя было очень любопытно, бьется она или нет. А еще — совершенно непонятно, как внутрь монолитных шаров попало их содержимое. Никаких отверстий ни в пустых, ни в полных сосудах я не нашла.
— Детский сад, — отвлек меня от развлечения ворчливый голос Стевича. — Дитятко, может, тебе воздушный шарик подарить?
— Подари. Кажется, я их люблю, — легко согласилась я. — Горан, а как содержимое попадает в эти сосуды, они же сплошные?
— Магия, — коротко ответил он.
Потом посчитал это объяснение недостаточным, взял первый попавшийся пузырек и, строго глянув на шар, сунул в него руку вместе с предметом, не встречая сопротивления.
— Ух ты, здорово! — искренне восхитилась я, наблюдая, как пальцы мужчины проходят сквозь похожий на стекло уник. — Вот это я понимаю — волшебство!
— Это не волшебство, это элементарно, — поморщился он. — Легчайшее зеленое воздействие, доступное любому дилетанту.
— Правда?! Объясни! — с надеждой уставилась на него.
— Вот мне больше делать нечего! — возмутился Стевич. — Я тебе книжку давал, ты ее дочитала? Там все это есть!
— Ну ладно, а шарик-то можно взять? Для тренировки. — Признаваться в том, что в последнее время было совсем не до обучения, не хотелось.
— Забирай. Небойша, сними с нее показатели. Я так понимаю, самочувствие у тебя сейчас отличное?
— А я так понимаю, ты все-таки что-то вычислил? Если тебе уже неинтересно возиться со мной лично, — уточнила я.
— У меня есть теория, я ее проверяю, а ты в этом смысле бесполезна и бесперспективна, — отмахнулся Стевич. — Как вполне здоровый среднестатистический человек, ты не представляешь научной ценности.
— Какой ужас, я этого не переживу, — ответила весело. — А Май?
— Его я в последнее время не смотрел, но что-то подсказывает, что он уже не более интересен, чем ты, — насмешливо покосился на меня профессор, возившийся возле соседнего стола.
— Считаешь, он уже поправился? — Я и сама не сомневалась, что если не «уже», то как минимум «почти», но лишний раз услышать это от Стевича было приятно.
— Май своей счастливой физиономией освещает коридоры, я имел удовольствие убедиться в этом утром, — отозвался Горан. — Плюс к тому он пригласил тебя в свою «нору» и оставил там без присмотра. Этого более чем достаточно, чтобы сделать выводы.
— Ну расскажи хоть, что там у тебя за гениальная идея! Хотя бы вкратце! Попроще, для дураков, на пальцах, — попросила я.
— Дуракам полработы не показывают, — отрезал Стевич. — Вот если все подтвердится, тогда и буду объяснять. На пальцах, — добавил, окинув меня скептическим взглядом.
