Глава 12
Красить свои авионы считалось неотъемлемым правом каждой авионеры. Кто-то превращал кабину самолета в оскаленную пасть акулы или хищный клюв орла, кто-то яркой краской выделял крылья и хвост, наносил полосы и узоры, кто-то отмечал на боках количество сбитых авиолетов… Тристан был одним из немногих, кто ничего не делал со своим авионом. Впрочем, его «Грозу» узнавали и без боевого раскраса.
Ну а Нике хотелось сделать свою «Молнию» особенной и неповторимой, хотя для нее она уже была такой. В итоге после целого дня, проведенного в обществе Анселя, Ванессы, Тайрека и огромного количества краски, ее «Молния» стала темно-синей, как предгрозовое небо теплым летним вечером, а бока и крылья тут и там прорезали яркие желтые всполохи молний.
Любуясь результатом совместной работы, Ника почувствовала, что вот теперь «Молния» – по-настоящему ее. Даже жаль будет оставить этот авион, когда в Имперской Конструкторской для нее закончат «Ураган»…
Первый самостоятельный патрульный вылет на «Молнии» – событие, которого Ника с нетерпением ожидала и одновременно побаивалась, обошелся без стычек с врагом. Да, зепеллины и авиолеты Третьего континента держались неподалеку от границы, пристально наблюдая за авионами Империи, но, к облегчению Ники, не пытались атаковать.
Впрочем, девушка прекрасно понимала, что долго так продолжаться не может, рано или поздно ей придется вступить в первый самостоятельный бой… И наверное, лучше бы это случилось раньше, чем позже, потому что чем дольше ждешь, тем страшнее становится.
По возвращении Ника попросила разрешения на дополнительные учебные вылеты.
– Хочу привыкнуть к «Молнии», – пояснила она, – и исследовать все ее способности, а это делать лучше не во время патруля или боя.
– Только при условии, что за полетами будет наблюдать Тристан, – предупредила командир.
– Разумеется!
– Хорошо, – кивнула майор рей Данс. – Считай, что разрешение от меня получено.
Тристан был ничуть не против оставаться инструктором Ники; «Молнию» модифицировали из обычного авиона, который предусматривал лишь одно место – для авионеры, поэтому перед каждым вылетом Тристан готовил список летных фигур, которые Ника должна была выполнить, а сам взлетал вслед за ней на «Грозе» и внимательно наблюдал за ее кульбитами или моделировал боевые ситуации, беря на себя роль врага, а по возвращении разбирал ошибки.
– «Молния» – не «Гроза», она не такая мощная, а значит, классическая атака по схеме «град» с переходом в «штормовую волну» не подойдет, – втолковывал он ей. – Но зато «Молния» куда более скоростная и маневренная, и потому в этой ситуации лучше всего сработал бы «падающий лист» с выходом в «ливень». Запомни, Ника, если ты на большом и мощном авионе, это твое преимущество. Но если ты на маленьком и скоростном авионе, это тоже твое преимущество. Любое качество можно обернуть себе на пользу, надо только понимать как.
Впрочем, от вылета к вылету материалов для разбора становилось все меньше и меньше, так как летные фигуры удавались девушке лучше с каждым разом, и она испытывала гораздо меньший страх даже перед самыми сложными маневрами. Ника словно поймала кураж – и ей начали подчиняться те самые виражи, доверять которым так призывал Тристан. Казалось, что девушка и авион словно настроились друг на друга – так же, как настроились в свое время сердца Ники и ее аэролита, и теперь «Молния» послушно и уверенно выполняла любые команды своей авионеры.
Однако совсем уж очертя голову Ника никогда не рисковала и летные фигуры самого высокого риска вроде «кобры» или «колокола» не выполняла. И потому, что понимала – у нее все-таки еще очень мало опыта, и потому, что, как резонно заметил в свое время Тристан, фигуры эти были крайне зрелищными, но по большому счету бесполезными в реальном бою.
Уже через несколько дней Ника поняла, что обычное патрулирование становится ей в тягость. Девушке приходилось летать со скоростью остальных авионов патрульной группы – ведь строй разбивать было нельзя, – но они двигались так медленно по сравнению с тем, что могла выдать «Молния»! Все равно что ехать на мобиле рядом с велосипедистами. Одно нажатие на педаль – и ты можешь оставить всех позади; но нет, приходилось смирно плестись рядом.
Но правду говорят: будь осторожен в своих желаниях, ведь судьба может их не только услышать, но и исполнить.
Так случилось и с Никой, раздосадованной тем, как скучно было на такой быстрой и способной на столь многое «Молнии» просто патрулировать границу. В один прекрасный день ее вызвала к себе майор рей Данс и сообщила, что Нике предстоит в одиночку провести разведку над береговой линией Третьего континента.
* * *
Парк Веселых Ветров, несмотря на холод, был наполнен возгласами восторга, счастливым детским смехом и атмосферой праздника, которая всегда витает в парке аттракционов. Даже во время войны. Впрочем, война была где-то далеко, на страницах газет и на мысе Горн, а в Сирионе продолжалась обычная жизнь.
Агата сидела на скамье, поджидая одного из информаторов, и бесцельно смотрела по сторонам; до условленного времени оставалось еще несколько минут. Кирби отошел к палатке со сладостями, чтобы заказать им чего-нибудь горячего.
– Новости! Свежие новости! – доносились до девушки крики газетчиц. – Арамантида получила официальную ноту от Винландии с предложением провести переговоры о возможном военном сотрудничестве!
Услышав за спиной горький детский плач, Агата обернулась и увидела, как в конце аллеи безутешно ревела маленькая девочка; она уронила на землю воздушный моток сахарной ваты.
Стоявший возле палатки сладостей Кирби тоже заметил плачущую девочку; он что-то негромко сказал продавцу, отдал ему пару монеток, а затем присел на корточки рядом с девочкой и протянул ей новую порцию лакомства. Та тут же замолчала, лишь зыркнула на юношу заплаканными глазами, а затем застенчиво взяла сладкую вату из руки Кирби и что-то тихо сказала. А тот улыбнулся и погладил ее по голове.
Еще несколько дней назад Агата не поверила бы своим глазам. Кирби – тот самый Кирби, который мог одними лишь словами запугать человека до смерти, – утешает плачущего ребенка? Но теперь она знала, каким Кирби может быть нежным и заботливым…
При мысли об этом девушка ощутила, как на щеках загорелся румянец. Сегрин с Милордом ничего не сказали, но они наверняка заметили, что их отношения с Кирби, скажем так, изменились.
Тем временем юноша подошел к Агате, уселся неприлично близко и протянул ей чашку горячего шоколада. Девушка машинально ее приняла и спросила:
– Спасибо. Сколько с меня?
Кирби облокотился на спинку скамьи и одарил Агату таким насмешливым и снисходительным взглядом, что она с досадой покачала головой. Опять она прокололась и повела себя как уроженка Арамантиды!
