— Тогда я их всех завалю, — отвечаю я. — Отбракую. Если я скажу, что они нам не подходят, им придется вернуться обратно, откуда их взяли, верно?
Амина качает головой.
— Все не так просто. Они совсем не глупые, Хошико, далеко не глупые.
Почему она всегда права во всем?
Амина внимательно смотрит на меня.
— Не делай глупостей. Только не сейчас, пожалуйста, прошу тебя.
Я смотрю ей в глаза.
— По-твоему, я должна обрекать на гибель маленьких детей, так, что ли? Нет, ни за что.
— Будь благоразумна. В любом случае ты не спасешь их от смерти. Если ты откажешься исполнять приказания, они заставят кого-то другого, и бог знает, что они сделают с тобой. Хоши, тебе нельзя упрямиться, пойми это.
Я смотрю себе под ноги. Что она хочет услышать от меня?
— Обещай мне, — говорит Амина. — Обещай, что будешь благоразумной.
Грета присоединяется к ее просьбам.
— Пожалуйста, Хоши. Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы.
Я обожаю их обеих.
— Уговорили, — ворчу я. — Буду себя вести хорошо, обещаю вам.
Я не могу скрестить пальцы. Мои руки слишком болят, да и сделать это незаметно мне не удастся. Вместо этого я засовываю ноги под кровать и скрещиваю пальцы на ногах. Обещания не считаются, если ты скрещиваешь пальцы.
Бен
На следующее утро, как только мы садимся в машину, чтобы отправиться в школу, я сердито спрашиваю Фрэнсиса:
— Почему ты сказал им?
Его глаза округляются от насмешливого удивления.
— Сказал им что? О чем ты?
— Обо мне и Прие.
Его лицо растягивается в глупой, самодовольной ухмылке. Он безмерно доволен.
— Бен, она всего лишь старая служанка. Отброс. Разве стоит так из-за нее заводиться?
— Почему? — спрашиваю я снова. — Что ты получил от этого?
Мой брат пожимает плечами.
— Мне она не нравилась, вот почему. Я же не слепой. Я и раньше замечал, как она исподтишка насмехалась над нами. Я помню ее кривые усмешки. Она никогда не стеснялась с презрением смотреть на меня.
— Это потому, что ты относился к ней как к грязи!
— Она и была грязной. Она разносила грязь по всему дому. Я рад, что она ушла.
Я даже не могу смотреть на него. Какой же он подлый. Мерзкий маленький хорек.
Время тянется очень медленно. Я сижу в машине, делая вид, что не замечаю Фрэнсиса, как и вчера.
Спокойно отдыхаю во время перемены, игнорируя Фрэнсиса, как и вчера. А вот я на уроке современной истории ненавижу учителя и игнорирую Фрэнсиса, как и вчера.
Роулинсон, как обычно, бубнит о неполноценности Отбросов. Я с отвращением смотрю на его нос картошкой и бусинки глаз за стеклами очков. На его сальные волосы, зачесанные так, чтобы скрыть блестящую лысину.
Думайте сами, сказала Прия.
Разум подсказывает мне, что невозможно, чтобы он в биологическом отношении превосходил ее. Хошико.
Я больше не могу этого выносить. Я чувствую, как паника сотрясает меня изнутри. Мне хочется что-то разбить.
Я оборачиваюсь и смотрю на Стэнли — он, как всегда, не сводит с меня глаз. Я осматриваю стены и всевидящие камеры наблюдения со сверкающим глазком объектива. Я чувствую, что задыхаюсь.
Дергаю рукой, и, конечно же, линза на ближайшей камере сразу расширяется, фокусируясь на резком движении.
Раздается звонок, возвещая о конце урока, и все встают из-за парт. Обед — моя любимая часть дня. Есть немного времени, чтобы побродить по школьному двору. В течение целого часа я могу быть свободен, если, конечно, не обращать внимание на охранников, выстроившихся вдоль забора и наблюдающих за каждым моим движением.
Но сегодня я не могу этого сделать, не могу притворяться, что меня не сопровождают постоянно. Это не похоже на защиту; мне кажется, это удушение свободой. Мне нужно скрыться.
Отодвигаю стул и направляюсь к двери, игнорируя Алекса и остальных. Я быстро иду по коридору, но уже слышу шаги Стэнли за спиной. Я оборачиваюсь и смотрю на него.
— Я пойду в туалет. Ты не возражаешь?
Стэнли кивает. Он не виноват, что ему приходится следить за мной. Я не думаю, что и ему нравится постоянно таскаться следом. Я пытаюсь изобразить улыбку.
— Извини, Стэнли. Сегодня мне все немного надоело. Я знаю, что это не твоя вина.
Он снова кивает.
— Все в порядке, сэр.
Я захожу в туалет. На самом деле мне не нужно, но, полагаю, теперь я должен побывать там. Внутри пусто, и я запираю за собой дверь кабинки.
Я вижу черные ботинки Стэнли, который ждет снаружи. Дверь между нами — максимальный уровень уединенности, который мне доступен. Это единственное место в школе, где за мной никто не наблюдает.
Я поднимаю голову. Над туалетом есть открытое окно. Слабое осеннее солнце рассеивает серое утро, и его лучи просачиваются в кабинку. Голубое небо манит меня.
Это маленькое окно, но я смог бы протиснуться в него, если бы захотел. Я смог бы отправиться в трущобы и поискать там Прию.
Впрочем, нет, это глупая и бессмысленная затея. Я сам давно убедил себя в том, что трущобы — это мрачное, опасное место, где мне вонзят в горло нож через несколько секунд после моего появления. Я мог бы пойти в цирк. Возможно, мне удалось бы найти Хошико, узнать, все ли с ней в порядке.
Стэнли за дверью тактично кашляет. Я смотрю на часы. Обеденный перерыв длится час, после чего у меня еще два часа работы в библиотеке. Уроков у меня сегодня больше нет. Водитель заедет за мной в три. Фрэнсис допоздна задержится в шахматном клубе. И если Стэнли промолчит, то никто не заметит, что я пару часов где-то отсутствовал.
Я открываю рюкзак, вырываю страницу из тетради по истории и торопливо пишу: «Извини. Не хочу, чтобы у тебя были проблемы. Никому не сообщай. Вернусь назад к трем часам, клянусь». Я подчеркиваю последнее слово несколько раз и оставляю записку на полу, прежде чем встать ногами на унитаз. Рюкзак летит в окно, я вылезаю наружу сам и спрыгиваю вниз. С этого момента я в бегах.
Хошико
После утренней переклички я выхожу на улицу со всеми остальными артистами и стою во дворе, наблюдая, как все расходятся по своим делам. Я чувствую сильное давление в груди. Никакой выбраковки. Ни за что. Только не я.
Я оглядываюсь по сторонам и смотрю на высокие металлические стены, которые отделяют нас от внешнего мира. Может быть, они являются серьезным препятствием для большинства людей, но они никогда не стали бы преградой для меня, пожелай я действительно сбежать отсюда. Я смогла бы перемахнуть через них за считаные секунды, спуститься на землю с другой стороны и скрыться прежде, чем сработает сигнализация.
