Он заглядывает под стол, даже пытается открывать ящики, как будто я каким-то чудом смогла сжаться и спряталась в одном из них. Положив руки на свое гигантское брюхо, он стоит, нахмурив брови, и качает головой. Постояв так пару мгновений, он возвращается к двери.
Я поворачиваю голову и показываю Грете большие пальцы. Он явно круглый дурак, и нам нечего его опасаться.
Увы, радоваться рано.
Остановившись у двери, он разворачивается лицом к комнате, сует руку в карман форменной куртки, вытаскивает рацию и нажимает кнопку.
— База, говорит седьмой.
Думать нам некогда. Нет времени ждать и надеяться. Я беззвучно велю Грете оставаться на месте, а сама хватаю пистолет, подтягиваюсь к люку и спрыгиваю вниз, прямо перед ним.
Вряд ли он понял, что происходит. Похоже, ему кажется, будто я сначала неким мистическим образом на миг исчезла, а затем таким же волшебным образом вновь появилась из ниоткуда.
Несмотря на жгучую боль, которая пронзает меня с ног до головы, я открываю рот и говорю. Я даже мысленно похвалила себя за решительный голос.
— Быстро давай сюда рацию! — требую я.
И нацеливаю на него пистолет.
Он смотрит на меня. Не иначе как пытается решить, хватит ли мне смелости пустить в ход револьвер.
Похоже, он пришел к выводу, что вряд ли, потому что его собственная рука тянется к поясу, явно за его собственным оружием.
— Я сказала, быстро давай сюда рацию!
Он растерянно таращится на меня. Я почти вижу, как клетки его маленького мозга разбегаются врассыпную, чтобы понять, как ему поступить.
— Послушай, — шепотом говорю я. — Если ты сомневаешься в моей решительности, то спешу сообщить, что сегодня убили самого дорогого мне человека. Всем остальным, кто мне дорог, угрожали смертью и пытками. Если меня поймают, я умру. Мне нечего терять, и… — Я наклоняюсь к нему ближе и буквально выбиваю каждое слово: — Я ненавижу Чистых.
Покорный, как ягненок, он передает мне рацию.
— И пистолет.
Он послушно отдает и его. Что мне теперь делать? Если отпущу его, он побежит прямиком к Сильвио. Хочешь не хочешь, а придется его убить. Но я не могу, когда он так на меня смотрит.
— Повернись, — приказываю я, — и опустись на колени.
— Пожалуйста! У меня дети! — умоляет он. — И жена. Пожалуйста, не делай ничего. Я просто выполнял свою работу. Клянусь, я никому не скажу.
Я быстро бросаю взгляд вверх, на люк. Грета смотрит на меня, широко раскрыв глаза, и качает головой, мол, лучше не надо. Я сердито смотрю на полицейского, однако моя решимость ослабевает. Чистый мальчишка сделал меня мягче. Я не могу заставить себя выпустить пулю.
Я обвожу взглядом комнату. Здесь нет ничего, чем можно было бы его обездвижить.
Несколько мгновений царит напряженное молчание, но затем его нарушает ожившая рация:
— Эй, ты куда пропал, Джо? Почему молчишь?
Мой пистолет приставлен к его голове.
— Говори. Скажи им, что все в порядке. Но если мне покажется, что твои слова могут насторожить их, ты назовешь секретный код или попросишь помощи, клянусь, я тебя пристрелю.
Он кивает. Одной рукой я держу у него перед носом рацию. В другой зажат нацеленный на него пистолет.
— Все в порядке, мэм. Извините, ложная тревога.
— Ты поймал девчонку?
— Да, сейчас приведу ее в комнату для допросов.
— Молодец, Джо. Отлично.
Внезапно я замечаю пару наручников у него на ремне.
— Дай мне наручники.
Джо отстегивает их и отдает мне.
— Мне придется тебя приковать.
Он энергично кивает: я внушаю ему ужас. Этот поросенок целиком и полностью в моей власти. Меня распирает от гордости. Все эти годы я жила в страхе перед полицией, и вот теперь ее представитель трясется передо мной.
Меня так и подмывает выстрелить. Бэмс! Это тебе за Амину!
Но я не могу. Только не на глазах у Греты.
— Садись вон на тот стул.
Он покорно садится.
— Как ими пользоваться? Только не вздумай дурить мне голову.
Его голос дрожит.
— Лучше всего приковать меня к стулу.
Он что, принимает меня за слабоумную?
— К стулу? Который ты сможешь поднять? Я еще раз спрашиваю, как ими пользоваться?
Джо кивает.
— Хорошо. Давай я подойду к трубе отопления. Нужно что-то крепкое: эта труба отлично подходит.
— Ладно, можешь перейти.
Он перемещается на другую сторону комнаты.
— Садись.
— А теперь просто защелкни эту половину на моем запястье, а другую половину на трубе.
У меня не получается одновременно надевать на него наручники и прижимать к его голове пистолет. Не хотела я привлекать к этому делу Грету, но, похоже, придется.
— Грета, мне нужна твоя помощь.
Она тут же спрыгивает вниз, в упор смотрит на него и кивает мне.
— Что тебе нужно?
— Я просто дам тебе пистолет. Ты должна держать его на прицеле. Будь осторожна. Вряд ли Джо будет дергаться, но если все-таки задумает какую-нибудь глупость, — добавляю я, глядя ему в глаза, — стреляй.
Грета кивает.
— Можешь не сомневаться.
Не отрывая от него глаз, я вручаю ей пистолет. Наручники теперь соединяют Джо и радиатор. Осталось лишь заткнуть ему рот, чтобы он не закричал, как только мы выйдем из комнаты.
— Держи его на прицеле, Грета.
Я рывком стаскиваю с него галстук. Мне кажется, что мои пальцы возятся с куском ткани целую вечность. Его шея — липкая от пота; фу, как же противно.
Я несколько раз обматываю галстук вокруг его головы, туго перевязываю ему рот и кидаю на него прощальный взгляд. Его дряблая грудь быстро вздымается и опускается, глаза выпучены. Как бы с ним не случился сердечный приступ. Жестокое упоение властью, которое только что кружило мне голову, исчезает столь же внезапно, как и пришло. Если Бен и научил меня чему-то, так это тому, что не все Чистые подлые и злые.
— Ты уж извини, — говорю я. — Либо это, либо смерть.
Я беру его пистолет и рацию. Они обязательно пригодятся.
Грета вручает мне второй пистолет. Она с легкостью вновь забирается на чердак и уже собирается затащить туда меня, как вдруг останавливается.
— Возьми его ключи, Хошико!
Она гений. Как я могла об этом забыть?
— Спасибо, что напомнила.
Я снова пересекаю комнату. Ключи торчат в одном из его передних карманов.
