Вот и Дик, хотя и смотрел хмуро, тоже промолчал, ибо побаивался леди Дэвен и по-своему ценил проницательность, которая таилась за ее дородной, непробиваемой внешностью. Тогда, со свойственной ему галантностью проигнорировав ее заявление насчет Дика, Руперт пришел Эдит на выручку, пояснив, что это он, и никто другой, настоял на том, чтобы она осталась в Англии и изложил причины, которые нам уже хорошо известны.
Пока он путано излагал свою историю, леди Дэвен, как обычно, терпеливо выслушала его, а когда он закончил, Эдит, сумевшая за это время вернуть себе самообладание, заявила слегка оскорбленным тоном:
– Теперь вы понимаете, Табита, что были несправедливы ко мне. Я… я хотела поехать.
Увы, уже в следующий момент она пожалела о том, что не смолчала, ибо леди Дэвен с убийственным спокойствием парировала:
– Вот как? Неужели? Тогда мне вас искренне жаль, что вы не в состоянии на него повлиять. Было бы лучше, если бы вы поехали. Зачем вы сказали ему, что плохо переносите жару и боитесь заразиться холерой? Лично он об этом даже не думал, ибо ничего не боится. Но довольно, это слишком неприятная тема. Давайте лучше поднимемся наверх и обсудим свадебные подарки.
Так и поступили, хотя и с опозданием, ибо терзаемая сомнениями, гневом и больной совестью, Эдит была на грани слез.
Тем вечером, после того как Руперт уехал домой, между Эдит и лордом Дэвеном в библиотеке состоялся разговор.
– В чем смысл всего этого? – спросил он ее. – Признайся честно, кто придумал для Руперта эту миссию? Неужели вы?
– Боже упаси! – со всей страстью ответила она, в кои-то веки с чистой совестью. – Как вы можете меня в этом обвинять?
– Рад это слышать, – ответил лорд, отметив про себя ее возмущение. – В таком случае, это наверняка Дик. Тсс, ни слова, сначала выслушайте меня. Предложение послать Руперта в Египет было сделано более недели назад. Услышав об этом в палате лордов, я тотчас ответил категоричным «нет». Мне доподлинно известно, что Дик виделся вчера с лордом Саутвиком, ибо последний сообщил мне об этом в своей записке, после чего эта идея получила вторую жизнь. Можете сделать собственные выводы.
– Не верю! – вскричала Эдит. – Неужели он способен на такую низость?
– Вы слишком высокого мнения о своем кузене. А вот я, со своей стороны, даже не сомневаюсь. Способен, еще как способен! Впрочем, ничего не поделаешь, как говорится, что случилось, то случилось. Разумеется, Табита была права. Уважаю ее способность видеть суть вещей. Что бы ни произошло между вами, это вы, Эдит, отказались ехать в Египет, а не Руперт запретил вам это делать. Вы прекрасно знаете, что легко могли уговорить его взять вас с собой. Вы могли бы заявить, что ни за что не останетесь здесь одна. Вы же завели разговор про морскую болезнь, жару и холеру, как он то поведал нам за столом.
Эдит сидела молча. Как и многие другие женщины до нее, она понимала всю тщетность попыток спорить с этим холодным, безжалостным человеком, тем более что правда была на его стороне.
– А теперь скажите мне, – продолжал он, – почему вы отказались поехать вместе с ним? Только прошу вас, будьте честны, мне не нужны отговорки. Я вас сразу раскушу. Как сказала Табита, потому, что вокруг вас по-прежнему слишком много Дика. Вы не любите мужчину, за которого собралась замуж. Вы чураетесь его. Я видел, как вы сжимаете кулаки и поджимаете губы, когда он прикасается к вам. Вы рады возможности отложить супружескую жизнь. Вам даже подумалось, – с этими словами лорд Дэвен нагнулся над ней и заглянул ей в глаза, – что с таких миссий, как эта, не возвращаются, точно так же, как об этом подумал Дик. Такие люди уходят в сиянии славы и обретают бессмертие, как Гордон, либо исчезают тихо и незаметно, и вскоре о них уже никто не вспоминает, как это случилось со многими, хотя они почти не уступали ему в храбрости.
Не в силах это больше слышать, Эдит с криком «Довольно! Довольно!» вскочила на ноги.
– Ну, хорошо, а как тогда насчет всего остального?
– Если и да, то неужели это только моя вина? – ответила она. – Я сама принимала решение, или кто-то принудил меня к этому браку?
– Прошу вас, поймите меня, Эдит. Я нисколько не укоряю вас за то, что Руперт вам неприятен. Более того, я отлично вас понимаю и всем сердцем вам сочувствую. Ибо если он кому и неприятен, то в первую очередь мне, причем, по куда более веской причине. Что до всего остального, то я предложил вам выйти за него замуж, но отнюдь не принуждал к этому браку. И я по-прежнему стою на этой точке зрения по ряду серьезных причин, которые перевешивают такие вещи, как личная симпатия или антипатия, но, повторюсь, я отнюдь не принуждаю вас. Если хотите, можете использовать его миссию как предлог, чтобы перенести бракосочетание на более поздний срок, после чего о нем постепенно забудут. Но только помните, что документ, который я подписал сегодня, полетит в огонь, вернее, два документа, мой вам денежный дар и завещание. Помните, что Дик покинет стены этого дома и, как следствие, стены Палаты общин, и окажется в сточной канаве, украшать которую ему предписано самой природой. И наконец, помните, что отныне вы заботитесь о себе сама и сама зарабатываете на хлеб насущный и прочие необходимые вам вещи. Думаю, теперь вам понятно, что я ни к чему вас не принуждаю, ибо, когда речь идет о бесценном органе, которое именуют сердцем, умные женщины – а вы, надеюсь, из их числа – не позволяют материальным пустякам давить на них.
Эдит застыла, словно статуя. Затем, вытащив из-за корсажа розу, она принялась отрывать лепесток за лепестком. Лорд Дэвен закурил сигарету и дождался, когда от розы останется одна только чашечка.
– Итак, – спросил он, – что там сказал оракул? Думаю, что как и всегда, он и на сей раз оказался прав. – И он посмотрел на лепестки на полу и стебель в ее руке.
– Почему вы так жестоки ко мне? – со стоном спросила Эдит, тем самым признавая его превосходство над собой, и выпустила из рук стебель розы. – Мужчине не подобает насмехаться над беззащитной женщиной, на которую свалилось сразу столько бед.
По холодному лицу лорда промелькнуло нечто похожее на раскаяние и даже любовь.
– Простите, – произнес он, – я не хотел вас обидеть, но мы с вами взрослые люди, и должны иметь дело с фактами, а не с чувствами и увлечениями. Я всего лишь четко излагаю факты, не более того.
– И каковы ваши факты? – задала новый вопрос Эдит. – Я влюблена в Дика Лермера? Я это отрицаю. Не влюблена сейчас и никогда не была, хотя, согласна, что по-своему он притягивал к себе какую-то часть меня, даже когда другая часть ненавидела и презирала его. Что я не люблю Руперта, за которого выхожу замуж. Это я тоже отрицаю, но верно и то, что какая-то часть меня избегает его, хотя другая ценит его и уважает, ибо он выше всех нас вместе взятых, за исключением разве что Табиты. Будь он моим отцом или братом, я бы обожала Руперта Уллершоу. Вы наверняка думаете, что я выхожу за него из-за денег или его карьеры, или потому что боюсь навлечь на себя ваш гнев. Это тоже неправда. Не знаю, поймете ли вы меня, и смогу ли я объяснить это вам. Но я говорю вам, что хотя это погубило бы меня, ибо знаю, что вы сдержите слово, я бы поступила так, как вы предлагаете, а именно, перенесла бы заключение брака, чтобы впоследствии вообще расторгнуть помолвку, если бы не одна вещь. И вот какая. Я чувствую, что это мое личное отвращение лишь временное, что настанет время, а оно непременно настанет, когда от этого чувства не останется и следа, и что я полюблю его так, как желаю его любить, всем сердцем, душой и телом.
