За этим последовал другой вопрос, с целью доконать правительство мелочами, как то: верно ли, что выбор пал на полковника Уллершоу, потому что его влиятельные родственники оказывали на военное министерство давление, хотя имелись и другие, более подходящие кандидатуры? В ответ на это было сказано, что покойный офицер имел безупречный послужной список и был выбран по причине опыта в дипломатических делах, знания арабского языка и личного знакомства с шейхами, с которыми ему предстояло вступить в контакт. А также, как наверняка хорошо известно уважаемым парламентариям, влияние его семьи, как в парламенте, так и в других местах, вряд ли способно оказать давление на нынешних советников Ее Величества, в лице которых заинтересованные джентльмены имели сильных и способных противников (смех в зале).
Поскольку его жажда информации была не удовлетворена, некий представитель Ирландии спросил, верно ли, что с целью убийства вождя, чью жену якобы украл полковник Уллершоу (смех), была отправлена карательная экспедиция, а также, что теперь правительство сожалеет о том, что возложило руководство миссией на полковника Уллершоу?
Ответ: да, такая экспедиция была отправлена, но, похоже, что полковник Уллершоу и его отряд, прежде чем были убиты, оказали шейху стойкое сопротивление, и что или он сам, или же, по словам некоторых туземцев, вышеназванная дама, с которой он познакомился, с помощью ее соплеменников уже убили шейха Ибрагима и большинство его солдат, чьи трупы были обнаружены висящими на деревьях. Да, правительство признает, что данные события свидетельствуют о том, что выбор был сделан неудачно, однако он сам как статс-секретарь возмущен тем, что на основании скудной информации очерняется память храброго и преданного служителя отечеству (одобрительные возгласы), чьи ошибки, какими бы они ни были, проистекали из его галантной, благородной натуры (смешок).
Еще один представитель Ирландии: «Правда ли, что полковник Уллершоу женился в тот самый день, когда оставил Англию для выполнения порученной ему миссии?»
Спикер: «Призываю к порядку. Это заседание не имеет никакого отношения к личной жизни покойного полковника Уллершоу».
Представитель Ирландии извинился за свой вопрос, заметив в свое оправдание, что Англия или Египет вынуждены платить жизнями и деньгами за личную жизнь полковника Уллершоу, которую тот вел в песках пустыни (смех и призывы к порядку). А еще он позволит себе задать вопрос многоуважаемому статс-секретарю, уверен ли тот, что галантный полковник (снова смех) на самом деле мертв?
Статс-секретарь военного министерства: «Боюсь, что в этом нет никаких сомнений».
После чего тема была исчерпана.
* * *
Рассеянно перевернув страницы, – ибо жестокость и несправедливость вопросов и инсинуаций, походя сделанных с корыстными партийными целями, ранили его в самое сердце, – Руперт наткнулся еще на одну статью, в которой эти же вещи обсуждались тоном напыщенного невежества.
Поскольку газета была органом оппозиции, автор исходил из того, что факты были перечислены верно, что своими необдуманными действиями, настолько глупыми, что он покрыл себя несмываемым позором, ибо в них «к великому прискорбию прослеживается вечная рука женского влияния», злосчастный офицер погубил и порученное ему дело, и самого себя. Автор статьи также добавил, что хотя и глубоко скорбит по поводу смерти человека, который в прошлом преданно и доблестно служил Отечеству, возможно, это лучшее, что могло случиться с полковником Уллершоу, ибо в любом случае на его военной карьере можно поставить крест.
По завершении чтения этого репортажа и комментария к нему, здравый смысл и знание политических хитросплетений подсказали Руперту, что, по всей видимости, он конченый человек. Нет, на обвинения в том, что он де позволил себе увлечься некой местной жительницей, у него нашелся бы ответ, однако невозможно было отрицать, что злосчастное присутствие Бахиты и Меа в его караване явилось прямой причиной провала порученной ему миссии, не говоря уже о том, что потом он несколько месяцев пребывал у них в качестве гостя. Но кроме этих деталей главную, сокрушительную роль играл тот факт, что он, тот, от кого ожидали успеха, полностью провалил порученное ему дело, и тем самым подставил тех, кто его ему поручил, под огонь критики и малоприятных инсинуаций. И наконец, то обстоятельство, что теперь он был безнадежным калекой, послужит благовидным предлогом, чтобы окончательно списать его со счетов.
Он настолько был убежден в безнадежном характере своего положения, что даже не стал предлагать египетскому правительству никаких оправданий. Ему казалось, что его единственный шанс заключается в том, чтобы убедить в своей невиновности лондонское начальство, чтобы оно распорядилось провести в Египте местное расследование. Кроме того, ему не терпелось вернуться домой, хотя он и знал: стоит поднять этот вопрос в Каире, как он застрянет там на многие месяцы, более того, на время расследования может попасть под арест.
Путешествие Руперта через пустыню было долгим, однако обошлось без всяких неприятностей или опасностей, ибо их караван обошел орды Османа Динги стороной, двигаясь через местность, практически безлюдную, и встретив на своем пути лишь нескольких туземцев и ни одного белого. Что касается самого Руперта, то он перенес переход через пустыню довольно легко, поскольку после того, как караван вышел из окрестностей Тамы, он, к своему удивлению, обнаружил, что Меа снабдила его охраной численностью в двадцать человек своих лучших воинов, которые также везли палатку и внушительные запасы провианта. Руперт велел им вернуться, однако они отказались, сказав, что им было приказано ехать вместе с ним до Красного моря, в качестве охраны пса Анубиса, который увязался вслед за Рупертом, когда тот вышел из города, с тем, чтобы, дойдя до воды, они благополучно вернули пса назад в Таму. Затем, поняв, какова была цель этой хитрой восточной уловки с псом, а также опасаясь обидеть своим упрямством чувства Меа, Руперт согласился на то, чтобы воины сопровождали его до моря. Был в этом и свой плюс: на протяжении всего перехода с ним обращались как с особо важной персоной.
Наконец они достигли небольшого порта на Красном море, откуда пилигримы в Мекку должны были отправиться морем в Суэц, и, на счастье Руперта, там стоял углевоз, пополнявший запасы пресной воды. На его борт и взошел Руперт вместе с пилигримами, выдав себя за одного из них, ибо капитан углевоза был рад немного заработать на пассажирах. Последним напоминанием о пустыне стало его расставание со своей свитой. Поцеловав ему руку и с достоинством произнеся слова прощания, воины Тамы повернули своих верблюдов назад, к дому. Несчастный Анубис, несмотря на вой и попытки вырваться, был посажен в корзину, которую, в свою очередь, крепко-накрепко привязали к боку одного из верблюдов. Впрочем, нет, не последним, ибо когда лодка гребла к пароходу, стоявшему на расстоянии от берега, она миновала длинную песчаную косу, служившую защитой для мелководной гавани. Внезапно с мыса косы донеслась дикая, печальная музыка, звуки дудок и барабанов. Руперт мгновенно ее узнал. Это была та же самая музыка, какую он слышал, когда ехал с Бахитой и Меа из Абу-Симбела, музыка бродячих музыкантов, тех самых, что отказались взять бакшиш.
