моем сердце остывает кровь. Желания молодости исчезли. Мое
разбитое тело не
дает мне возможности работать, хоть я и хорошо
знаю, что труд дает
облегчение и забвение. А я не могу ни работать, ни забыться.
Пища вызывает у
меня отвращение и боль в желудке. Женщины для меня - все
равно что чума;
мне противно подумать, что я когда-то желал их. Дети?
Последнего из своих
детей я похоронил двенадцать лет назад. Религия пугает
меня. Смерть? Я даже
во сне с ужасом думаю о ней. Пулька - о боги! - это
единственная моя
отрада, только она и осталась у меня в жизни!
Ну, и что же, если я пью слишком много? Ведь это
потому, что мне нужно
многое забыть и у меня осталось слишком мало времени,
чтобы погреться в
лучах солнца, прежде чем тьма навеки скроет его от моих
старческих глаз.
Торрес сделал нетерпеливое движение, точно
собираясь уйти:
разглагольствования старика явно раздражали его.
- Несколько песо, всего лишь несколько песо! -
взмолился старый пеон.
- Ни одного сентаво! - решительно отрезал Торрес.
- Очень хорошо! - так же решительно сказал старик.
- Что это значит? - раздраженно спросил Торрес, заподозрив
недоброе.
- Ты что, забыл? - ответил старик столь
многозначительно, что И Пын
навострил уши: по какой это причине Торрес выплачивает
старику что-то вроде
пенсии или пособия?
- Я ведь плачу тебе, как мы условились, за то,
чтоб ты забыл, -
сказал Торрес.
- А я никогда не забуду того, что видели мои
старые глаза, а они
видели, как ты всадил нож в спину сеньора Альфаро Солано, -
ответил старик.
Хотя И Пын продолжал неподвижно сидеть за
колонной, изображая
греющегося на солнышке человека, - внутренне он
"вскочил на ноги". Солано
- люди именитые и богатые. И то, что Торрес убил одного из
них, - секрет,
за который можно получить немалый куш.
- Скотина! Безмозглая свинья! Грязное животное! -
Торрес в ярости
сжал кулаки. - Ты смеешь так разговаривать потому, что я
слишком добр к
тебе. Только сболтни что-нибудь - и я мигом сошлю тебя
в Сан-Хуан. Ты
знаешь, что это значит. Тебя не только во сне будет
преследовать страх перед
смертью, но и наяву. При одном взгляде на сарычей ты
задрожишь от страха, -
ведь ты будешь знать, что очень скоро они растащат твои
кости. И в Сан-Хуане
тебе уже не видать пульки. Те, кого я отправляю туда,
забывают даже, какой у
нее вкус. Так как же? А? Ну вот, так-то лучше. Ты подождешь
еще две недели,
и тогда я снова дам тебе денег. А не станешь ждать -
не видать тебе ни
капли пульки до самой смерти: я уж постараюсь, чтобы
сарычи Сан-Хуана
занялись тобой.
Торрес круто повернулся на каблуках и пошел дальше. И
Пын смотрел вслед
ему и двум его спутникам до тех пор, пока все трое не
скрылись из виду;
тогда он вышел из-за колонны и увидел, как старик,
потеряв надежду
опохмелиться, рухнул на землю и, охая, стеная, завывая,
содрогался всем
телом, как содрогается в агонии умирающее
животное; пальцы его
бессознательно щипали лохмотья вместе с кожей, точно
он срывал с себя
множество сколопендр. И Пын уселся рядом с ним и разыграл
спектакль, - он
был большой выдумщик и мастер на такие штуки. Вытащив из
кармана несколько
золотых и серебряных монет и позвякивая ими, он начал их
пересчитывать; этот
мелодичный и чистый звон казался уху обезумевшего от жажды
пеона журчанием и
бульканьем целых фонтанов пульки.
- Мы с тобой мудрые люди, - сказал ему И Пын в
напыщенном испанском
стиле, продолжая позвякивать монетами, в то время как
пьяница снова принялся
хныкать и клянчить несколько сентаво на стаканчик пульки.
- Мы с тобой
мудрые люди, старик. посидим здесь и расскажем друг
другу, что нам
известно о мужчинах и женщинах, о жизни и любви, о гневе и
внезапной смерти,
о ярости, сжигающей сердце, и о холодной стали, вонзающейся
в спину; и вот
если ты расскажешь мне что-нибудь интересное, я дам тебе столько
пульки, что
она у тебя из ушей потечет и затопит глаза. Ты любишь
пульку, а? Ты хочешь
выпить сейчас стаканчик, сейчас, очень скоро?
Этой ночи, когда начальник полиции и Торрес
снаряжали под покровом
темноты свою экспедицию, суждено было остаться в памяти
всех, кто жил в
асьенде Солано. События начали развиваться еще до
наступления ночи. На
широкой веранде только что отобедали, и все мужчины
Солано, включая Генри,
который вошел теперь в состав семьи благодаря своему
родству с Леонсией,
пили кофе и курили сигареты. Внезапно на ступеньках,
озаренных луной,
показалась какая-то странная фигура.
- Ни дать ни взять привидение! - сказал Альварадо
Солано.
- Но привидение весьма в теле, - добавил его
брат-близнец Мартинес.
- Никакое это не привидение, а обыкновенный
китаец, такого не
проткнешь пальцем! - рассмеялся Рикардо.
- Да ведь это тот самый, который спас нас с Леонсией
от женитьбы, -
заметил Генри Морган, узнавая гостя.
- Продавец секретов! - со смехом ввернула Леонсия.
- И я буду очень
разочарована, если он не принес ничего новенького.
- Что тебе надо, китаец? - резко спросил Алесандро.
- Симпатичный новый секрет, очень симпатичный
новый секрет. Может,
купите? - радостно залопотал И Пын.
- Твои секреты слишком дорого стоят, - охлаждая
его пыл, сказал
Энрико.
- Да, и этот новый симпатичный секрет очень
дорогой, - смиренно
подтвердил И Пын.
- Убирайся вон! - прикрикнул на него старый Энрико.
- Я надеюсь еще
долго прожить, но до самой своей смерти не стану
больше слушать твои
