в большую асьенду. Френсис вырвал из блокнота листок и начал
писать: "Я тот,
кого Вы приняли за Генри Моргана; у меня к Вам поручение
от него... ",
отнюдь не подозревая, какие необычайные события должны
обрушиться на него с
не меньшей стремительностью, чем во время его первого
посещения здешних
мест.
Если бы ему пришло на ум заглянуть за выступ
скалы, к которой он
прислонился спиной, сочиняя это послание к Леонсии, глазам
его предстала бы
поразительная картина: Леонсия собственной персоной, точно
морская царица,
выходила после купанья из воды. Но Френсис продолжал
спокойно писать, а
маленький индеец был не менее его поглощен этой процедурой,
так что Леонсия,
выйдя из-за скалы, первая увидела их. Подавив возглас
изумления, она
повернулась и, не разбирая пути, бросилась бегом в зеленые
заросли джунглей.
Френсис почти тотчас узнал, что она где-то рядом, когда
до него долетел
ее испуганный крик. Бросив на песок карандаш и записку, он
побежал на крик и
столкнулся с мокрой, полуодетой девушкой - она в ужасе
мчалась назад,
спасаясь от чего-то. Не разобравшись, что Френсис
прибежал ей на помощь,
Леонсия снова вскрикнула.
Она метнулась в сторону, чуть не сбив с ног
мальчишку индейца, и
остановилась, лишь когда выбежала на песчаную отмель. От
страха лицо ее
побелело как полотно. Только тут она обернулась и увидела,
что перед нею не
новый враг, а спаситель.
- Что с вами? - взволнованно спросил Френсис. -
Вы ушиблись? Что
произошло?
Девушка указала на свое голое колено, на котором
алели две крошечные
капельки крови, вытекшие из двух еле заметных ранок.
- Гадюка, - сказала она. - Ее укус смертелен.
Через пять минут я
умру, и я рада этому, очень рада: по крайней мере тогда
вы уже не будете
больше терзать мое сердце.
И Леонсия, укоризненно ткнув в него пальцем, хотела
было высказать все,
что она думает о нем, но силы изменили ей, и она без чувств
упала на песок.
Френсис знал о змеях Центральной Америки лишь
понаслышке; и то, что он
слышал, было ужасно: говорили, что даже мулы и собаки
умирают в страшных
мучениях через пять-десять минут после укуса какой-нибудь
двадцатидюймовой
змейки. "Ничего нет удивительного, что она потеряла
сознание, - подумал он,
- ведь яд этот очень быстро действует, и, по-видимому,
он уже начал свою
работу". О том, какую помощь оказывают при змеиных
укусах, Френсис знал тоже
лишь понаслышке. Но он мгновенно вспомнил, что надо туго
перевязать ногу
выше укуса, чтобы приостановить циркуляцию крови и не дать
яду добраться до
сердца.
Он вынул носовой платок, перевязал им ногу
Леонсии выше колена,
просунул в узелок коротенькую палочку, валявшуюся на берегу
и, по-видимому,
выброшенную морем, и туго-натуго закрутил платок. Затем,
действуя опять-таки
понаслышке, быстро открыл перочинный нож, прокалил
лезвие на нескольких
спичках, чтобы продезинфицировать его, и осторожно, но
решительно сделал
несколько надрезов в том месте, где виднелись следы змеиных
зубов.
Френсис был донельзя перепуган; он действовал
с лихорадочной
поспешностью, каждую минуту ожидая появления на лежавшем
перед ним
прелестном существе страшных признаков смерти. Он слышал,
что от змеиного
укуса тело быстро распухает до невероятных размеров.
Еще не покончив с
надрезами, он уже решил, что будет делать дальше. Прежде
всего он высосет,
по возможности, весь яд, а затем раскурит сигарету и
горящим концом прижжет
ранки.
Не успел Френсис сделать и двух крестообразных
надрезов ножом, как
девушка беспокойно зашевелилась.
- Лежите смирно! - приказал он.
Но Леонсия села как раз в ту минуту, когда он
нагнулся, чтоб высосать
из ранки яд. Ответом на его слова была звонкая пощечина,
которую нанесла ему
маленькая ручка Леонсии.
В этот момент из джунглей выскочил мальчишка
индеец, приплясывая и
размахивая мертвой змейкой, которую он держал за хвост.
- Лабарри! Лабарри! - захлебываясь от восторга,
кричал он.
Френсис, услышав это, решил, что дело совсем худо.
- Лежите смирно! - резко повторил он. - Нельзя
терять ни секунды.
Но Леонсия так и впилась глазами в мертвую змею. На
душе у нее явно
стало легче, однако Френсис этого не заметил, - он
снова нагнулся,
собираясь по всем правилам приступить к лечению.
- Да как вы смеете! - прикрикнула она на него. -
Ведь это всего лишь
лабарри, и притом не взрослая змея, а детеныш - его
укус безвреден. А я
думала, что это гадюка. Маленькие лабарри очень похожи на
гадюк.
Почувствовав, что нога у нее онемела, - жгут,
которым она была
перетянута, почти приостановил кровообращение, - Леонсия
посмотрела вниз и
увидела носовой платок Френсиса, обмотанный выше ее колена.
- Что это вы придумали? - Яркий румянец залил ее
лицо. - Ведь это
всего лишь детеныш лабарри, - с упреком повторила она.
- Вы же мне сами сказали, что это гадюка! - возразил
он.
Девушка спрятала лицо в ладонях, но скрыть своего
смущения не могла:
уши у нее так и пылали. Френсис мог бы поклясться, что она
смеется, - если
это, конечно, не истерика. Тут только он понял, как
трудно ему будет
выполнить взятую на себя задачу: надеть кольцо другого
мужчины на палец
Леонсии. Но он твердо решил не поддаваться ее чарам.
- Ну, теперь ваши родичи, надо полагать,
изрешетят меня на том
основании, что я не могу отличить лабарри от гадюки, - с
горечью заметил
он. - Можете позвать кого-нибудь из рабочих с плантации,
чтоб они выполнили
