Педро взял бутылку и хотел было отбить горлышко.
- Стой! - воскликнул Рафаэль. - Тебе же заплатили за
то, чтоб ты был
честным.
- Заплатить-то заплатили, да разве тот, кто дал
мне деньги, сам
честный? - возразил Педро. - Это же контрабанда.
Старик наверняка не
платил таможенной пошлины. У него контрабандный товар.
Поэтому давайте
возблагодарим судьбу и с чистой совестью вступим во
владение им. Мы его
конфискуем и уничтожим.
Не дожидаясь, пока бутылка обойдет круг, Игнасио и
Рафаэль достали еще
несколько бутылок и отбили горлышки.
- "Три звездочки", самое лучшее виски!
- в наступившем молчании
провозгласил Педро Зурита, показывая на торговую марку.
- Понимаете, у
гринго не бывает плохого виски... Одна звездочка
означает, что это виски
очень хорошее; две звездочки - отличное; а три звездочки
- великолепное,
замечательное, лучше быть не может. Уж я-то знаю. Гринго -
мастаки по части
крепких напитков. Наша пулька их не устроит.
- А четыре звездочки? - спросил Игнасио; голос его
звучал хрипло от
водки, глаза маслянисто блестели.
- Четыре звездочки? Друг Игнасио, четыре
звездочки - это либо
мгновенная смерть, либо вечное блаженство.
Не прошло и нескольких минут, как Рафаэль, обняв
другого жандарма, уже
называл его "братец" и утверждал, что человеку
очень мало нужно здесь, на
этой земле, для полного счастья.
- Старик - дурак, трижды дурак и еще трижды три
раза дурак, -
отважился вставить Аугустино, жандарм с мрачной физиономией,
который впервые
за все это время раскрыл рот.
- Да здравствует Аугустино! - воскликнул Рафаэль. -
Смотрите, какое
чудо сделали три звездочки! Сняли замок со рта Аугустино!
- И еще раз трижды три раза дурак ваш старик! -
орал пьяным голосом
Аугустино. - Этот божественный напиток был при
нем, в полном его
распоряжении, он целых пять дней ехал из
Бокас-дель-Торо и ни разу не
приложился! Да таких дураков надо голышом сажать на
муравейник, вот что я
вам скажу!
- Старик - жулик, - прокудахтал Педро. - Когда
он завтра утром
явится сюда за своими "тремя звездочками", я
арестую его как контрабандиста.
Это всем нам будет зачтено в заслугу.
- Если мы уничтожим доказательства - вот так? -
спросил Аугустино,
отбивая горлышко еще у одной бутылки.
- Мы оставим доказательства - вот так! - возразил
ему Педро, хватив
пустой бутылкой о каменный пол. - Слушайте, друзья,
давайте договоримся.
Ящик был очень тяжелый. Его уронили. Бутылки разбились.
Виски вытекло - и
таким образом мы узнали о контрабанде. Ящик и
разбитые бутылки будут
достаточным доказательством.
По мере того как запас спиртного уменьшался, шум все
возрастал. Один
жандарм затеял ссору с Игнасио по поводу забытого долга в
десять сентаво.
Двое других, усевшись в обнимку на полу, горючими слезами
оплакивали свою
несчастную семейную жизнь. Аугустино витиевато и
многословно излагал
собственные философские воззрения, в основе которых
лежала мысль, что
молчание - золото. А Педро Зурита, расчувствовавшись,
доказывал, что все
люди - братья.
- Даже арестантов я люблю, как братьев, - еле ворочая
языком, говорил
он. - Жизнь - грустная штука. - Слезы брызнули у него из
глаз; он умолк и
глотнул еще виски. - Арестанты для меня - все равно
что родные дети. У
меня сердце кровью исходит за них. Смотрите! Я плачу.
Давайте поделимся с
ними. Пусть и они познают хоть минуту счастья. Игнасио,
возлюбленный брат
мой, сделай мне одолжение - видишь, я рыдаю на
твоем плече. Отнеси
бутылочку этого эликсира гринго Моргану. Скажи ему, что я
очень горюю: мне
так грустно, что он завтра будет повешен. Передай ему мой
привет и попроси
выпить: пусть он будет счастлив сегодня.
Игнасио отправился выполнять поручение, а жандарм,
который однажды
спрыгнул на арену во время боя быков в Сантосе, заревел:
- Быка мне сюда! Быка!
- Ему хочется, этому славному малому, обнять быка и
сказать, как он
его любит, - пояснил Педро Зурита, проливая потоки слез.
- Я тоже люблю
быков. Я люблю всех божьих тварей. Я люблю даже москитов.
Мир прекрасен. В
нем царит любовь. Мне б хотелось иметь льва, чтоб я мог
играть с ним...
Мотив старой пиратской песни, которую кто-то
громко насвистывал на
улице, привлек внимание Генри, он бросился было к окну, но,
услышав скрежет
ключа в дверном замке, поспешно лег на пол и притворился
спящим. В камеру,
пошатываясь, ввалился пьяный Игнасио и торжественно протянул
Генри бутылку.
- С наилучшими пожеланиями от нашего добрейшего
начальника Педро
Зуриты, - пробормотал жандарм. - Он сказал, чтоб ты
напился и забыл, что
завтра ему придется вздернуть тебя.
- Мои наилучшие пожелания сеньору Педро Зурите, и
скажи ему от моего
имени, чтоб он убирался к черту вместе со своим виски, -
ответил Генри.
Тюремщик выпрямился и даже перестал
пошатываться, точно сразу
протрезвел.
- Очень хорошо, сеньор, - сказал он, вышел из камеры
и запер за собой
дверь.
Генри стремглав кинулся к окну и очутился лицом к
лицу с Френсисом,
который тотчас просунул ему сквозь решетку револьвер.
- Привет, дружище, - сказал Френсис. - Мы
тебя мигом отсюда
вызволим. - В руках он держал две шашки динамита с
взрывателями и
капсюлями. - Смотри, что я принес, - это лучше всякого
лома. Беги в самый
дальний угол - pronto! - в этой стенке скоро будет такая
дыра, что через
нее даже наша "Анджелика" сможет пройти.
Кстати, "Анджелика" стоит тут
