рядом, у берега, и ждет тебя. А ну отойди. Я сейчас
заложу шашку. Шнур
совсем короткий.
Не успел Генри отбежать в дальний угол камеры, как
заскрежетал ключ,
которым чья-то неверная рука тыкала в скважину, дверь
распахнулась, и в
камеру ворвался гул голосов. Генри услышал беспорядочные
выкрики и отчетливо
различил неизменный боевой клич латиноамериканцов: "Бей
гринго!"
Генри слышал также, как Рафаэль и Педро, входя в
камеру, что-то
бормотали. "Он не признает всеобщего
братства", - возмущался один, а
другой: "Он сказал, чтоб я убирался к черту?
Правда, он так сказал,
Игнасио?"
В руках у жандармов были ружья; позади них толпились
пьяные солдаты,
вооруженные чем попало - кто тесаком, кто старинным
пистолетом, кто
топориком, а кто - просто бутылкой. При виде револьвера в
руках Генри они
остановились, и Педро, нетвердой рукой ощупывая свое ружье,
провозгласил:
- Сеньор Морган, вы сейчас по всем правилам будете
отправлены в ад.
Но Игнасио не стал додать. Прижав винтовку к бедру для
устойчивости, он
выстрелил наугад и промахнулся: пуля ударила в стенку
как раз посреди
камеры, тогда как сам он в ту же секунду упал от пули
Генри. Остальные
поспешно отступили в коридор и, укрывшись там,
принялись обстреливать
камеру.
"Слава богу, что стены такие толстые, только
бы пуля не ударила
рикошетом", - думал Генри, продолжая стоять в углу
за выступом стены в
ожидании взрыва.
И дождался: в той стене, где было окно, теперь зияла
огромная дыра. Но
в эту минуту отлетевший обломок ударил Генри по голове,
все поплыло у него
перед глазами, и он тяжело рухнул на пол. Когда же пыль,
поднятая взрывом, и
пороховой дым рассеялись. Генри смутно различил Френсиса,
который, казалось,
прямо вплыл к нему в камеру. Френсис схватил его на руки и
сквозь пробоину в
стене вынес на улицу. Тут Генри сразу почувствовал себя
лучше. Он увидел
Энрико Солано и его младшего сына Рикардо, которые ружьями
сдерживали толпу,
запрудившую верхнюю часть улицы, тогда как два
брата-близнеца, Альварадо и
Мартинес, сдерживали толпу в нижней части улицы.
Но жители сбежались сюда просто из любопытства,
никто из них и не
собирался рисковать жизнью и преграждать путь таким
могущественным людям,
которые взрывают стены и штурмуют тюрьмы среди бела дня.
А потому толпа
почтительно расступилась перед небольшой группой, когда та
направилась вниз
по улице.
- Лошади ждут нас в соседнем переулке, - сказал
Френсис, на ходу
отвечая на рукопожатие Генри. - И Леонсия там же. За
четверть часа мы
доскачем до берега, где нас ожидает шхуна.
- Послушай-ка, а ведь недурной я выучил тебя
песенке, - с улыбкой
заметил Генри. - Когда ты начал ее насвистывать, мне
показалось, что ничего
прекраснее быть не может. Эти собаки так торопились, что не
могли дождаться
завтрашнего утра. Они нализались виски и решили тут же
меня прикончить.
Занятная история получилась с этим виски. Какой-то бывший
кабальеро, ставший
торговцем, ехал мимо тюрьмы с фургоном, груженным этим
зельем, и у самых
ворот фургон рассыпался...
- Ведь даже благородный Нарваэс, сын
Балтазара де
Хесус-и-Сервальос-и-Нарваэса, сына генерала Нарваэса,
оставившего по себе
память своею бранной славой, может стать торговцем, а
торговец тоже должен
жить, не так ли, сеньоры? - проговорил Френсис,
точь-в-точь как давешний
старик.
Генри весело посмотрел на него и с признательностью
сказал:
- Знаешь, Френсис, я очень рад одному обстоятельству,
чертовски рад...
- Чему же это? - спросил Френсис, когда они
заворачивали за угол, где
их ждали лошади.
- Тому, что не отрезал тебе уши в тот день на Тельце,
когда я положил
тебя на обе лопатки и ты настаивал, чтобы я это сделал.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Мариано Веркара-и-Ихос, начальник полиции Сан-Антонио,
откинулся на
спинку кресла в зале суда и, довольный собой, со спокойной
улыбкой принялся
скручивать сигарету. Все прошло так, как было задумано. Он
весь день следил
за тем, чтобы старикашка судья не выпил глотка
мескаля, и теперь был
вознагражден за это: судья провел процесс и вынес приговор,
какого добивался
шеф. Он не допустил ни одного промаха. Шесть беглых пеонов
были оштрафованы
на крупную сумму и отправлены назад на плантацию в
Сантосе. Кабальный их
контракт суд продлил на столько времени, сколько
потребуется, чтобы
отработать штраф. А начальник полиции благодаря этому стал
богаче на двести
золотых американских долларов. "Эти гринго из Сантоса,
- улыбнулся он про
себя, - люди, с которыми стоит иметь дело. Во-первых, они
создают плантации
и тем самым способствуют развитию страны. А во-вторых, - и
это главное, -
денег у них куры не клюют, и они хорошо платят за те мелкие
услуги, которые
я в состоянии им оказать".
Тут он увидел Альвареса Торреса и широко улыбнулся.
- Послушайте, - сказал испанец, пригибаясь к
самому уху начальника
полиции. - Мы можем прикончить обоих этих чертей
Морганов. Свинью Генри
завтра повесят. Почему бы в таком случае нам не отправить
сегодня к праотцам
и свинью Френсиса?
Начальник полиции вопросительно поднял брови.
- Я посоветовал этому гринго штурмовать тюрьму.
Солано поверили его
вракам и теперь заодно с ним. Они наверняка попытаются
сегодня вечером
совершить налет. Раньше им не успеть. Ваше дело
приготовиться и проследить,
чтобы Френсис Морган был непременно убит в стычке.
