Мы люди, а не рабы. Мир велик. Кордильеры перед нами.
Мы поселимся в
Кордильерах, и все будем богаты и свободны. А какие
там красивые и
аппетитные индианки!..
- И кстати избавимся от своих ясен, пусть остаются в
Сан-Антонио! -
сказал Висенте. - Давайте рубить драгоценное дерево.
Под тяжелыми, ухающими ударами мачете дерево -
гнилое и пористое -
так и крошилось. Когда оно упало, жандармы сосчитали и
разделили поровну не
сто, а сто сорок семь серебряных долларов.
- Щедрый парень этот гринго, - прокудахтал Висенте.
- Оставляет даже
больше, чем обещал. Может, там и еще есть?
Из-под груды щепок и древесной трухи они извлекли
еще пять монет,
потеряв на этом ровно десять минут, так что Торрес и
начальник полиции дошли
уже до полного исступления.
- Ишь какой богач, даже сосчитать не потрудился, -
сказал Рафаэль. -
Должно быть, просто развязывает мешок и высыпает
оттуда деньги. Это,
наверно, тот самый мешок, с которым он удирал из
Сан-Антонио, после того как
взорвал стену в нашей тюрьме.
Погоня возобновилась, и с полчаса они шагали, не
задерживаясь, пока не
подошли к заброшенной плантации, на поля которой уже
наступали джунгли.
Полуразрушенный, крытый соломой домишко, обвалившиеся
бараки для рабочих,
рассыпавшийся хлев, самые столбы которого, казалось, пустили
ростки и теперь
превратились в настоящие деревья, и, наконец,
колодец, из которого,
по-видимому, еще недавно брали воду, так как бадья была
привязана к валу
совсем новым куском риаты
[13], - все говорило о том,
что здесь человек
отступил, так и не сумев покорить дикую природу. А к валу
колодца на самом
видном месте был прикреплен уже знакомый по виду листок
бумаги, на котором
было написано "300".
- Пресвятая матерь божья! Ведь это же целое
состояние! - воскликнул
Рафаэль.
- А, чтоб ему веки вечные жариться в аду на медленном
огне! - добавил
Торрес.
- Он получше платит, чем ваш сеньор Риган, - ехидно
заметил начальник
полиции, доведенный уже до полного отчаяния.
- Его мешок с серебром не такой и большой, - заметил
Торрес. - Как
видно, мы должны подобрать все содержимое этой
сокровищницы, прежде чем
поймаем ее владельца. Вот когда мы все подберем и мешок
опустеет, тут мы его
и накроем.
- Пойдемте-ка дальше, друзья, - вкрадчивым тоном
обратился к своему
отряду начальник полиции. - Потом мы сюда вернемся и на
досуге соберем все
серебро.
Тут Аугустино снова сорвал со своих уст печать
молчания.
- Никто не знает, каким путем будет возвращаться и
вернется ли вообще,
- пессимистически провозгласил он; и, вдохновленный
перлом мудрости,
который он из себя выдавил, решил одарить мир еще одним
изречением: - Три
сотни в руке лучше, чем три миллиона на дне колодца,
который мы, может,
никогда больше и не увидим.
- Кто-то должен спуститься в колодец, - сказал
Рафаэль, ухватился за
плетеную веревку и повис на ней. - Видите, риата крепкая.
Мы спустим на ней
кого-нибудь. Так кто же тот храбрец, который полезет вниз?
- Я, - вызвался Висенте. - Я этот храбрец, я полезу.
- Да, и украдешь половину того, что там лежит,
- высказал вслух
Рафаэль мгновенно возникшее у него подозрение. - Если ты
полезешь вниз, то
сначала сдай-ка нам все свои деньги. А когда ты вылезешь,
мы обыщем тебя и
тогда узнаем, сколько ты нашел. Потом мы все поделим
поровну и вернем тебе
то, что у тебя раньше было.
- В таком случае я не полезу вниз ради людей, которые
мне не доверяют,
- упрямо заявил Висенте. - Здесь, у колодца, я такой же
богатый, как любой
из вас. Тогда почему же именно я должен лезть вниз? Я не
раз слышал, что
люди погибали на дне колодцев.
- Да лезь ты, ради бога! - рявкнул начальник
полиции. - Живей!
Живей!
- Я слишком толстый, эта веревка меня не выдержит,
я не полезу в
колодец! - заявил Висенте.
Все взгляды обратились к Аугустино, молчаливому
жандарму, который за
один этот день наговорил больше, чем за целую неделю.
- Гиллермо - самый худой и самый тонкий, - сказал
Аугустино.
- Вот Гиллермо туда и полезет! - хором заявили
остальные.
Но Гиллермо боязливо заглянул в глубь колодца и
попятился, мотая
головой и крестясь.
- Не полезу я туда, даже если бы там было
священное сокровище
таинственного города племени майя, - пробормотал он.
Начальник полиции выхватил револьвер и вопросительно
посмотрел на своих
жандармов, как бы испрашивая у них одобрения. Они ответили
ему взглядами и
кивками головы.
- Во имя всего святого, лезь в колодец! -
угрожающе сказал он
маленькому жандарму. - И поторапливайся, не то я тебя так
награжу, что ты у
меня больше никогда уже не спустишься и не поднимешься,
а на веки вечные
останешься здесь и сгниешь возле этого проклятого
колодца... Правильно я
поступлю, ребята, если убью его, раз он отказывается лезть?
- Правильно! - поддержали жандармы.
Итак, Гиллермо дрожащими пальцами пересчитал найденные
раньше монеты,
потом с перекошенным от страха лицом, не переставая
креститься, подошел,
подталкиваемый товарищами, к бадье, сел на нее, обхватил
ногами, и жандармы
начали поспешно спускать его вниз, в кромешную тьму колодца.
- Стойте - раздался из глубины колодца его крик. -
Стойте! Стойте!
Вода! Я уже в воде!
Жандармы навалились на вал и придержали его.
