По знаку строгого предводителя отряда, взявшего их
в плен. Генри и
начальник полиции спустились по маленькой лесенке в
котловину. За ними
последовали предводитель отряда и несколько разбойников.
- Одному небу известно, что сейчас произойдет, -
со смехом сказал
по-английски Генри, обращаясь к Леонсии и Френсису,
остававшимся наверху. -
Но если это будет борьба не на жизнь, а на смерть, если
разрешат давать
подножки, кусаться и боксировать по правилам
маркиза Куинсбери или
лондонских призовых боев, мистер толстопузый шеф
непременно будет моей
добычей. Впрочем, старик умен, уж он, конечно,
позаботится о том, чтобы
шансы в этой схватке у нас были равные. Так вот: если шеф
одолеет меня, вы,
как мои сторонники, поднимите вверх большие пальцы и
орите во всю глотку.
Можете не сомневаться: если я одолею его, вся его банда
поднимет пальцы
вверх.
Начальник полиции, на которого котловина произвела
самое удручающее
впечатление, обратился по-испански к предводителю отряда.
- Я не стану драться с этим человеком, -
заявил Мариано
Верхара-и-Ихос. - Он молодое меня, и у него лучше
дыхание. К тому же все
это несправедливо. По закону Панамской республики так не
судят. А я не
признаю экстерриториальности Кордильер и таких незаконных
действий.
- Это испытание Змеи и Птицы, - оборвал его
вожак. - Ты будешь
Змеей. В руки тебе дадут вот это ружье. Тот человек
будет Птицей. Ему мы
дадим колокольчик. Смотри! Сейчас ты поймешь, в чем состоит
испытание.
По его команде одному из разбойников дали ружье и
завязали глаза.
Другому разбойнику, которому глаз не завязывали,
дали серебряный
колокольчик.
- Человек с ружьем - это Змея, - сказал вожак.
- Он имеет право
один раз выстрелить в Птицу - человека с колокольчиком.
По сигналу второй разбойник вытянул руку с
колокольчиком, позвонил и
быстро отскочил в сторону. Первый прислушался к
звону и, наугад
прицелившись, сделал вид, что стреляет.
- Понятно? - спросил предводитель отряда у Генри и
его противника.
Генри только кивнул в ответ, а начальник полиции,
захлебываясь от
удовольствия, воскликнул:
- Так это я буду Змеей?
- Да, - подтвердил предводитель.
Начальник полиции живо схватил ружье, не
протестуя больше против
экстерриториальности Кордильер и незаконности такого суда.
- Что ж, значит, попытаетесь уложить меня? - с
угрозой в голосе
спросил его Генри.
- Нет, сеньор Морган. Не попытаюсь, а просто уложу. В
Панаме всего два
хороших стрелка, и я один из них. У меня больше сорока
медалей за стрельбу.
Я могу стрелять с закрытыми глазами. Могу стрелять в
темноте. Я частенько
стрелял в темноте - и стрелял без промаха. Так что
можете считать себя
покойником.
В магазин был вложен один патрон, после чего
начальнику полиции
завязали глаза, вручили ружье и велели повернуться пока
лицом к стене. Генри
снабдили предательским колокольчиком и поставили у
противоположной стены.
Затем разбойники вылезли из ямы, втащили за собой
лестницу, и предводитель
их уже сверху сказал:
- Слушайте меня внимательно, сеньор Змея, и
стойте, пока не
дослушаете. У Змеи один выстрел. Она не имеет права
сдвигать повязку. Если
она ее сдвинет, мы обязаны немедленно умертвить ее. Зато
Змея не ограничена
во времени. Она может ждать весь остаток дня и всю ночь и
вообще столько,
сколько ей будет угодно, прежде чем сделает свой
единственный выстрел. Что
же до Птицы, то она должна твердо помнить одно правило -
ни на минуту не
выпускать из рук колокольчика и ни в коем случае не
дотрагиваться до язычка,
чтобы помешать ему звенеть. В случае если Птица не выполнит
этого правила,
она будет немедленно умерщвлена. Мы ведь стоим наверху,
над вами обоими,
сеньоры, и у нас ружья в руках, так что тот из вас, кто
нарушит правило, в
ту же секунду умрет. А теперь за дело, и да будет бог на
стороне правого!
Начальник полиции медленно повернулся и прислушался.
Генри неуверенно
шагнул в сторону, и колокольчик зазвенел. Ружье
тотчас поднялось и
нацелилось. Генри заметался по яме - дуло ружья следовало
за ним. Генри
быстро перебросил колокольчик из одной вытянутой руки в
другую, а сам
метнулся в сторону - и дуло неумолимо метнулось за ним.
Однако начальник
полиции был слишком хитер, чтобы рисковать всем ради
случайного выстрела, и
начал медленно, осторожно пересекать яму. Генри замер, и колокольчик
его
умолк.
Чуткое ухо начальника полиции столь безошибочно
засекло то место,
откуда в последний раз слышался серебряный звон, что,
несмотря на завязанные
глаза, он направился прямо к Генри и очутился совсем
рядом с ним, как раз
под вытянутой рукой, державшей колокольчик. С
величайшей осторожностью,
стараясь не издать ни малейшего звука. Генри приподнял руку,
и его противник
прошел под ней в каком-нибудь дюйме от колокольчика.
Держа ружье на прицеле, начальник полиции остановился в
нерешительности
на расстоянии фута от стены, с минуту тщетно прислушивался,
потом сделал еще
шаг и дулом уткнулся в стену. Мгновенно повернувшись, он,
как слепой, стал
шарить ружьем по воздуху в поисках противника. И дуло
непременно коснулось
бы Генри, если бы тот поспешно не отпрыгнул в сторону и не
принялся петлять,
непрерывно звеня колокольчиком.
Посредине ямы Генри остановился и замер. Его враг
прошел в каком-нибудь
ярде от него и наткнулся на противоположную стену. Тогда
он пошел вдоль
стены, ступая осторожно, как кошка, и все время шаря
ружьем. Потом он решил
