ткань, из которой было сделано платье Леонсии, она
внимательно разглядывала
его.
- Ты очень счастливая, - сказала королева, жестом
показывая Леонсии,
что она может вернуться к своим. - Тебя любят мужчины. Мне
еще не все ясно,
но я чувствую, что тебя слишком любят мужчины.
Голос ее, мягкий и низкий, отличался какой-то
удивительной чистотою
звука и напевностью; он был как вечерний звон,
призывающий верующих на
молитву, а скорбящих духом - к вечному упокоению. Но
Леонсии не дано было
оценить этот чудесный голос. Она лишь чувствовала, как от
гнева вспыхнули ее
щеки и сильнее забилось сердце.
- Я видела тебя раньше - и не раз, - продолжала
королева.
- Ничего подобного! - воскликнула Леонсия.
- Т-сс! - зашипел на нее жрец Солнца.
- Там, - сказала королева, указывая на большой
золотой котел, - я
тебя часто видела там.
- И тебя тоже, - произнесла она, обращаясь к Генри.
- И тебя, - сказала она Френсису, но тут ее большие
синие глаза еще
больше расширились, и она впилась в Френсиса таким
долгим взглядом, что
Леонсия почувствовала, как сердце ее, точно кинжалом,
пронзила ревность,
какую только женщина может внушить другой женщине.
Глаза королевы сверкнули, когда она перевела
взгляд с Френсиса на
Торреса.
- А ты кто, чужеземец? Ты так странно одет: на
голове у тебя шлем
рыцаря, а на ногах сандалии раба!
- Я да Васко, - храбро ответил тот.
- Это очень древнее имя, - улыбнулась она.
- Так я и есть древний да Васко, - сказал он и без
зова подошел к
ней; она усмехнулась при виде его дерзости, но не
остановила его. - Этот
шлем был на моей голове четыреста лет назад, когда я
привел предков
Затерянных Душ в эту долину.
Королева недоверчиво улыбнулась и тихо спросила:
- Значит, ты родился четыреста лет назад?
- И да - и нет. Я никогда не был рожден. Я да
Васко. Я существовал
вечно. Мой дом - Солнце.
Изящно очерченные брови королевы недоуменно
приподнялись, но она
промолчала. Своими тонкими, почти прозрачными пальцами она
взяла из золотого
резного ящичка, стоявшего подле нее на ложе, щепотку
какого-то порошка и
небрежно бросила в большой котел на треножнике, при этом ее
тонкие красивые
губы искривились в слегка насмешливой улыбке. Из котла
поднялся столб дыма,
который тотчас растворился и исчез.
- Гляди! - приказала она.
И Торрес подошел к котлу и заглянул в него. Что он
там увидел, его
спутники так никогда и не узнали. Но королева также
склонилась над котлом и,
заглядывая в него со своего возвышения, увидела то, что
увидел и он, и на
лице ее появилась презрительно-сострадательная усмешка.
А увидел Торрес
спальню на втором этаже домика в Бокас-дель-Торо,
доставшегося ему по
наследству, и в ней колыбель с новорожденным.
Жалостливое это зрелище
раскрывало тайну его рождения - и жалостливей была улыбка
на лице королевы.
Яркое видение, вызванное волшебством перед глазами Торреса,
открыло ему то,
о чем он догадывался и что давно уже подозревал.
- Ты увидишь еще кое-что, - с мягкой усмешкой
произнесла королева. -
Я показала тебе начало твоей жизни. А теперь посмотри на ее
конец.
Но Торрес, уже и без того потрясенный виденным,
вздрогнул и отшатнулся
от котла.
- Прости меня, красавица! - взмолился он. - И
разреши мне уйти.
Забудь то, что ты видела, как и я надеюсь это забыть.
- Там уже ничего нет, - сказала она, махнув рукой
над котлом. - Но
забыть я не могу. То, что я видела, навсегда остается в моей
памяти. И тебя,
о Человек, такого молодого годами и такого старого, судя
по шлему, я тоже
видела прежде в моем Зеркале Мира. Ты не раз возмущал меня
своим поведением.
Но не тем, что носишь этот шлем. - Она улыбнулась
спокойной, мудрой
улыбкой. - Всю жизнь, мне кажется, я видела перед собой
пещеру мертвецов,
где давно умершие рыцари стоят навытяжку, охраняя в веках
тайны, чуждые их
религии, чуждые их расе. И среди этих мертвецов, помнится
мне, я и видела
того, на ком был твой старинный шлем... Говорить дальше?
- Нет, нет! - взмолился Торрес.
Та, Что Грезит наклонила голову, давая этим понять
Торресу, чтобы он
отошел. Затем взгляд ее остановился на Френсисе, и она
кивком подозвала его
к себе. И тут же, видимо, спохватившись, что со своего
возвышения она
смотрит на него сверху вниз, смущенно ступила на пол и
теперь, глядя на него
уже снизу вверх, протянула ему руку. Френсис нерешительно
пожал ее, не зная,
что делать дальше. И, точно прочитав его мысли, она
воскликнула:
- Сделай это! Мне никогда и никто до сих пор не
целовал руки. Я
никогда не видела, как это делают в жизни, а видела лишь в
своих грезах да в
картинах, которые мне показывало Зеркало Мира.
Френсис склонился и поцеловал ей руку. И так как она
не проявляла ни
малейшего желания отнять руку, он продолжал держать ее,
ладонью чувствуя,
как еле уловимо, но бесперебойно пульсирует кровь в
розовых кончиках ее
пальцев. Так они оба стояли, не говоря ни слова.
Френсис был смущен,
королева легонько вздыхала, а в сердце Леонсии
бушевала чисто женская
ревность. Вдруг Генри весело выпалил по-английски:
- Да поцелуй ты ей руку еще раз, Френсис! Ей же это
понравилось!
Жрец Солнца зашикал на него. Но королева, с
девическим смущением
испуганно выдернувшая было руку из руки Френсиса,
поспешно вложила ее
обратно.
- Я тоже говорю на этом языке, на котором говоришь
ты, - сказала она
