эту сумму золотом.
Только тут Торрес с полной уверенностью представил
себе, как велика
ценность сокровищ королевы, которые Затерянные Души
похитили в давние
времена из тайника в пещере майя, хотя и не знал
еще, какова она в
действительности.
- Отлично, - сказал Торрес и быстрым, изысканно
вежливым движением
отобрал у ювелира камень. - Этот камень принадлежит одному
моему другу. Он
хотел занять у меня денег под него. Теперь благодаря вам я
знаю, что могу
одолжить ему до пятисот долларов золотом.
И я буду счастлив в следующий раз, когда мы
встретимся в пулькерии,
поднести вам стаканчик - да что я, столько
стаканчиков, сколько вам
захочется, - легкого, красного, полезного для здоровья
вина.
И Торрес вышел из лавки, далее не стараясь скрыть
свое торжество и
презрение к одураченному им ювелиру; в то же время он не
без внутреннего
ликования подумал, что эта хитрая испанская лиса
Фернандес, несомненно,
предложил ему только половину действительной стоимости
камня.
Тем временем Леонсия, королева и двое Морганов
спускались в каноэ по
реке Гуалака и куда быстрее Торреса достигли побережья.
Но перед самым их
прибытием в асьенду Солано там произошло нечто такое, чему
в тот момент не
было придано должного значения. По извилистой тропинке,
ведущей к асьенде,
медленно поднимался самый странный посетитель, какой
когда-либо бывал здесь;
его сопровождала дряхлая старушонка в черной шали,
из-под которой
выглядывало худое сморщенное лицо, в молодости, должно
быть, живое и
красивое.
Посетитель этот был китаец средних лет, толстый и
круглолицый; его
лунообразная физиономия так и светилась добродушием,
которое обычно считают
присущим толстым людям. Звали его И Пын; манеры у
него были мягкие,
вкрадчивые и такие же слащавые, как его имя. К
древней старушонке,
семенившей с ним рядом, тяжело опираясь на его руку,
он был необычайно
внимателен. Когда она спотыкалась от слабости и утомления,
он останавливался
и ждал, пока она отдохнет и наберется сил. Трижды за время
подъема он давал
ей по ложечке французского бренди из своей карманной фляги.
Усадив старуху в тенистом уголке двора, И Пын
храбро постучал в
парадную дверь. Обычно, являясь куда-нибудь по своим
делам, он пользовался
черным ходом, но опыт и ум подсказывали ему, когда
нужно пользоваться
парадной дверью.
Горничная индианка, открывшая на его стук, пошла
доложить о нем в
гостиную, где сидел в окружении своих сыновей безутешный
Энрико Солано: он
все никак не мог успокоиться после того, как Рикардо
привез известие о
гибели Леонсии в пещере майя. Горничная вернулась на
крыльцо и передала
посетителю, что сеньор Солано плохо себя чувствует и
никого не принимает.
Все это она сказала очень учтиво, хотя перед нею был простой
китаец.
- Хм, - произнес И Пын и принялся бахвалиться,
чтобы внушить к себе
уважение и побудить горничную вторично пойти к хозяину
и передать ему
записку. - Я ведь не какой-нибудь кули. Я приличный
китаец. Я много учился
в школе. Я говорю по-испански. Я говорю по-английски. Я
пишу по-испански. Я
пишу по-английски. Видишь: сейчас я напишу кое-что
по-испански сеньору
Солано. Ты не умеешь писать и не прочтешь, что я написал. А
я написал, что я
- И Пын. И живу в Колоне. Пришел сюда, чтобы повидать
сеньора Солано. У
меня к нему большое дело. Очень важное. Очень секретное. Я
написал все это
здесь - на бумаге, но ты не можешь этого прочесть.
Однако он не сказал служанке, что его записка
заканчивалась словами:
"Сеньорита Солано. Я знаю большой секрет".
Записку эту, по-видимому, получил Алесандро -
старший из сыновей
Солано, ибо он сразу помчался к двери, опережая горничную.
- Говори, в чем дело! - чуть не крича,
накинулся он на толстого
китайца. - Что там такое? Рассказывай! Живо!
- Очень хорошее дело. - И Пын не без
удовлетворения отметил, как
взволнован Алесандро. - Я зарабатываю большие деньги. Я
покупаю... - как
это называется? - секреты. Я продаю секреты. Очень
симпатичное дело.
- Что тебе известно о сеньорите Солано? - крикнул
Алесандро, хватая
его за плечо.
- Все. Очень важные сведения...
Но Алесандро уже больше не в состоянии был
сдерживаться. Он чуть не
волоком втащил китайца в дом, прямо в гостиную, где сидел
Энрико.
- У него есть вести о Леонсии! - крикнул Алесандро.
Где она? - хором
воскликнули Энрико и его сыновья.
"Ого!" - мелькнуло в голове И Пына. Такое
всеобщее возбуждение хоть и
благоприятствовало его затее, однако взволновало даже его
самого.
Приняв его размышления за испуг, Энрико поднял
руку, приказывая
сыновьям умолкнуть, и спокойно обратился к своему гостю с
вопросом:
- Где она?
"Ого!" - опять подумал И Пын. Сеньорита,
значит, пропала. Это новый
секрет. Он может кое-что принести И Пыну - пусть не
сейчас, зато со
временем. Красивая девушка из такой знатной и
богатой семьи пропала
неизвестно куда, - в латиноамериканской стране такими
сведениями недурно
обладать. В один прекрасный день она может выйти замуж: -
ходили же такие
слухи по Колону! - а впоследствии когда-нибудь может
поссориться с мужем
или муж с ней, и тогда она или ее муж - не важно кто из
них - будет рад,
пожалуй, заплатить немалую сумму за этот секрет.
- Эта сеньорита Леонсия, - сказал он,
наконец, с хитрой
вкрадчивостью, - она не ваша дочь. У нее другие папа и
мама.
Горе, в котором пребывал сейчас Энрико, оплакивая
гибель Леонсии, было
