Свидетель: Разумеется, был. Я был в ужасе.
М-р Лоджудис: Потому что начали осознавать возможность того, что Джейкоб может быть виновен?
Свидетель: Нет, я был в ужасе, потому что боялся, что присяжные могут признать его виновным вне зависимости от того, так это на самом деле или нет.
М-р Лоджудис: Вам даже тогда не приходила в голову мысль, что Джейкоб может и правда быть виновен?
Свидетель: Нет.
М-р Лоджудис: Ни разу? Даже на долю секунды?
Свидетель: Ни разу.
М-р Лоджудис: Предвзятость подтверждения, да, Энди?
Свидетель: Да пошел ты, Нил. Бессердечный ублюдок.
М-р Лоджудис: Не стоит выходить из себя.
Свидетель: Не видел ты, как я выхожу из себя.
М-р Лоджудис: Да уж, могу себе это только представить.
[Свидетель ничего не ответил]
М-р Лоджудис: Ладно, давайте продолжим.
30
Взрывоопасный вопрос
Судебный процесс, день четвертый.
На свидетельском месте Пол Даффи. На нем синий блейзер, галстук в полосочку и серые брюки из шерстяной фланели. Едва ли когда-либо я видел его более официально одетым. Как и Джонатан, он принадлежал к числу тех мужчин, которых легко представить в мальчишеском возрасте, мужчин, чья внешность практически вынуждает вас увидеть в нем внутреннего мальчишку. В случае с Даффи этот эффект достигался не физическими чертами, а скорее какой-то мальчишеской манерой держаться. Быть может, причиной тому была наша с ним многолетняя дружба. Для меня Пол всегда оставался двадцатисемилетним, как в тот год, когда мы познакомились.
В глазах Лоджудиса, разумеется, наша дружба делала Даффи ненадежным свидетелем. Поначалу, не очень зная, чего ожидать, он осторожничал в вопросах. Спроси он меня, я объяснил бы ему, что Пол Даффи не станет врать – даже ради меня. Это было просто не в его характере. (А еще я посоветовал бы Лоджудису оставить в покое свой дурацкий желтый блокнот. С ним он выглядел жалким дилетантом.)
– Назовите свое имя для протокола, пожалуйста.
– Пол Майкл Даффи.
– Кем вы работаете?
– Я лейтенант уголовной полиции штата Массачусетс.
– Как давно вы служите в полиции?
– Двадцать шесть лет.
– Каково ваше текущее место службы?
– Я состою в отделе по связям с общественностью.
– На двенадцатое апреля две тысячи седьмого года где было ваше место службы?
– Я возглавлял особое подразделение уголовной полиции, закрепленное за прокуратурой округа Мидлсекс. Это подразделение называется ОПБП, отдел по предотвращению и борьбе с преступностью. Его численность составляет от пятнадцати до двадцати детективов, прошедших специальную подготовку и обладающих необходимым опытом для осуществления содействия прокуратуре и отделениям полиции на местах в расследовании сложных уголовных дел различного рода, в частности убийств.
Эту небольшую речь Даффи механически отбарабанил без запинки, по памяти.
– И вы принимали участие в расследовании многих убийств до двенадцатого апреля две тысячи седьмого года?
– Да.
– Можете приблизительно назвать их количество?
– Свыше сотни, хотя я возглавлял не все.
– Итак, значит, двенадцатого апреля две тысячи седьмого года вам сообщили по телефону об убийстве в Ньютоне?
– Да. Приблизительно в девять пятнадцать утра мне позвонил лейтенант Фоули из полиции Ньютона с сообщением, что в парке Колд-Спринг произошло убийство несовершеннолетнего.
– И что вы сделали первым делом?
– Позвонил в прокуратуру, чтобы уведомить их об этом.
– Это стандартная процедура?
– Да. По закону местная полиция обязана уведомлять полицию штата обо всех убийствах и насильственных смертях, после чего мы, в свою очередь, немедленно уведомляем прокуратуру.
– Кому именно вы позвонили?
– Энди Барберу.
– Почему Энди Барберу?
– Он был первым замом, а следовательно, вторым лицом в прокуратуре после Линн Канаван, окружного прокурора.
– Как, по вашему представлению, мистер Барбер должен был поступить с этой информацией?
– Он должен был поручить вести это дело кому-то из помощников прокурора.
– А у себя это дело он оставить мог?
– Мог. Он сам вел многие дела по убийствам.
– Вы ожидали, что мистер Барбер так и поступит?
Джонатан приподнял свой зад на шесть дюймов над креслом:
– Возражение.
– Отклоняется.
– Детектив Даффи, были ли у вас в тот момент какие-то мысли относительно того, как мистер Барбер поступит с этим делом?
– Ничего определенного. Наверное, я считал, что он вполне может оставить его у себя. С самого начала было понятно, что дело потенциально громкое. Он часто оставлял себе дела подобного рода. Но если бы он поручил его кому-то другому, я бы тоже не удивился. У них там и кроме мистера Барбера были толковые ребята. Честно говоря, я не сильно об этом задумывался. У меня было полно своих забот. Я решил, что он у себя в прокуратуре сам как-нибудь разберется. Моей заботой был ОПБП.
– Вы не знаете, окружного прокурора Линн Канаван уведомили сразу?
– Не знаю. Думаю, да.
– Ну, хорошо, после того как вы позвонили мистеру Барберу, что вы делали дальше?
– Выехал на место.
– Во сколько вы там были?
– В девять тридцать пять утра.
– Опишите, как выглядело место преступления, когда вы подъехали.
– Вход в парк Колд-Спринг находится на Бикон-стрит. Перед ним располагается парковка. За ней теннисные корты и игровые площадки. За площадками начинается лес; к нему ведут дорожки. На парковке и на прилегающей улице было множество полицейских машин. И куча сотрудников полиции.
– Что вы делали?
– Я оставил машину на Бикон-стрит и дошел до места пешком. Там меня встретили детектив Петерсон из Ньютонской полиции и мистер Барбер.
– Опять-таки присутствие мистера Барбера на месте преступления не показалось вам странным?
– Нет. Он живет неподалеку оттуда, и вообще он обычно выезжал на место преступления, даже если не собирался оставлять дело у себя.
– Откуда вам известно, что мистер Барбер живет неподалеку от парка Колд-Спринг?
– Потому что я много лет его знаю.
– Точнее, вы с ним близкие друзья.
– Да.
– Очень близкие?
