М-р Лоджудис: Значит, его бросил в пруд кто-то из членов вашей семьи?
Свидетель: Разумеется.
М-р Лоджудис: Джейкоб? Чтобы отвести подозрения от своего настоящего ножа?
Свидетель: Нет. Джейк был для этого слишком умен. И я тоже. Мне был известен характер ран, я же говорил с судмедэкспертами. Знал, что тем ножом нанести такие раны, как у Бена, невозможно.
М-р Лоджудис: Значит, Лори? Но зачем?
Свидетель: Потому что мы верили в нашего сына. Он сказал нам, что не убивал. Мы не хотели, чтобы его жизнь оказалась сломана только потому, что у него хватило глупости купить нож. Мы знали, что люди увидят этот нож и поспешат прийти к ложным выводам. Мы обсуждали такую опасность. Поэтому Лори решила подкинуть полицейским другой нож. Беда в том, что из нас троих она меньше всех разбиралась в подобных вещах и больше всех переживала. Она выбрала неподходящий нож. И оставила зацепку.
М-р Лоджудис: Она поговорила с вами перед тем, как это сделать?
Свидетель: Перед тем – нет.
М-р Лоджудис: А после?
Свидетель: Я задал ей прямой вопрос. Она не стала ничего отрицать.
М-р Лоджудис: И что же вы сказали этой женщине, которая пыталась воспрепятствовать расследованию убийства?
Свидетель: Что я ей сказал? Я сказал, что зря она предварительно не посоветовалась со мной. Я дал бы ей такой нож, как нужно.
М-р Лоджудис: Энди, вы это серьезно? По-вашему, это все шутки? Вы действительно настолько не уважаете то, что мы сейчас здесь делаем?
Свидетель: Заверяю тебя, Нил, когда я сказал это жене, я не шутил. Давай на этом и остановимся.
М-р Лоджудис: Ладно. Продолжайте.
Когда мы вернулись к своей машине, которую оставили на многоярусной парковке в квартале от здания суда, под дворником белел сложенный вчетверо лист бумаги. Развернув его, я прочитал:
ЧАС РАСПЛАТЫ УЖЕ БЛИЗОК
СДОХНИ, УБИЙЦА
Джонатан, который провожал нас троих, нахмурился и сунул записку к себе в портфель:
– Я разберусь с этим. Подам заявление в Кембриджскую полицию. А вы поезжайте домой.
– Это все, что мы можем сделать? – спросила Лори.
– Думаю, стоит на всякий случай уведомить и Ньютонскую полицию тоже, – предложил я. – Похоже, пора уже потребовать от них, чтобы рядом с нашим домом дежурила патрульная машина. В мире полно психов.
Мой взгляд привлек мужчина в углу парковки. Он стоял на приличном расстоянии от нас и внимательно за нами наблюдал. На вид ему было лет около семидесяти. Он был в куртке, футболке поло и кепке реглан. Так выглядели тысячи мужчин в Бостоне. Такой стреляный воробей. Он закуривал – мое внимание привлек как раз вспыхнувший огонек зажигалки, – и рдеющий кончик сигареты напомнил мне о машине, которая стояла у нашего дома несколько ночей тому назад, совершенно темная, если не считать крохотного огонька сигареты в салоне за стеклом. А подобного динозавра было очень легко вообразить за рулем допотопного «линкольна-таун-кар».
Наши взгляды на мгновение встретились. Он сунул зажигалку в карман брюк и направился дальше, к выходу на лестницу, где и скрылся. Двигался ли он до того, как я его заметил? Мне казалось, что он стоял и смотрел в нашу сторону, но я и увидеть-то его успел всего лишь мельком. Возможно, он просто приостановился, чтобы закурить сигарету.
– Вы видели того типа?
Джонатан:
– Какого типа?
– Того типа, который только что стоял там в углу и смотрел на нас?
– Я никого не заметил. Кто он такой?
– Не знаю. Никогда раньше его не видел.
– Думаете, он имеет какое-то отношение к записке?
– Без понятия. Я не уверен даже, что он смотрел именно на нас. Но мне показалось, что на нас, понимаете?
– Бросьте, – Джонатан подтолкнул нас к машине, – в последнее время на вас постоянно все смотрят. Скоро это все уже закончится.
31
Телефонный разговор
Вечером того же дня, во время ужина, мы с Джейкобом позволили себе капельку осторожного оптимизма. Лори изо всех сил старалась сохранить видимость уверенности и нормальности, несмотря на то что ее одолевали смутные подозрения в адрес нас двоих. Мы еще не встали из-за стола, когда около шести зазвонил телефон.
Я снял трубку. Телефонистка уведомила, что меня вызывает межгород, оплата за мой счет. Буду ли я разговаривать? Для меня стало неожиданностью, что кто-то еще практикует подобные звонки. Или это какая-то шутка? Где вообще еще остались таксофоны, из которых можно позвонить за счет вызываемого абонента? Разве что в тюрьмах.
– Кто звонит?
– Билл Барбер.
– Господи. Нет, я не буду с ним разговаривать. Хотя постойте, повисите на линии. – Я прижал трубку к груди, как будто хотел, чтобы мое сердце поговорило с ним напрямую. Потом решил: – Ладно, я согласен. Я оплачу.
– Спасибо. Пожалуйста, не кладите трубку, я вас соединяю. Хорошего дня.
Щелчок.
– Алло?
– Кто говорит?
– «Кто говорит»? Я думал, ты еще раз ко мне приедешь.
– Я был немного занят.
– «Ой, я был немного занят», – передразнил он меня. – Да не дрейфь ты так, а? Я просто травлю баланду. А ты что подумал? «Эй, приезжай-ка ко мне, сынок, пойдем с тобой порыбачим? Порыбачим, сазанов пощиплем?»
Я понятия не имел, что это означает. Видимо, это было что-то из блатного жаргона. Похоже, собственная шутка показалась ему очень смешной, потому что он заржал в трубку.
– Господи, как же ты много болтаешь.
– Да еще бы, с кем мне говорить-то в этой паршивой дыре? Сын же ко мне носу не кажет.
– Ты чего-то хотел? Или просто позвонил почесать языком?
– Что там у твоего парнишки с судом.
– А тебе какое дело?
– Он мой внук. Мне интересно.
– Ты всю его жизнь знать не знал, даже как его зовут.
– И чья же это вина?
– Твоя.
– Угу, не сомневаюсь, что ты так считаешь. – Молчание. – Я слышал, сегодня в суде всплыло мое имя. Мы тут в курсе всего дела. Это все равно что чемпионат мира для зэков.
– Да, твое имя всплыло. Видишь, даже сидя в тюрьме, ты все равно умудряешься подгадить своим родным.
– Ой, малыш, да не бзди ты так. Отмажут твоего парнишку.
– Ты так считаешь? Думаешь, ты у нас выдающийся адвокат, да, мистер Пожизненное-Без-Права-Досрочного-Освобождения?
– Ну, кое-что я все-таки смыслю.
– Ты кое-что смыслишь. Пфф. Сделай мне одолжение, Кларенс Дарроу
[12], не звони сюда и не лезь в мои дела. У меня уже есть адвокат.
