Это поможет вам не плодить картонных персонажей. Вы населяете мир людьми, поэтому постарайтесь, чтобы у каждого введенного в повествование человека было какое-то желание. Пусть маленькое, пусть не озвученное явным образом – но пусть оно будет. Вспомним уже приведенное правило Воннегута: «Любой персонаж должен чего-нибудь хотеть, пусть даже просто стакан воды»
[229]. Желания оживляют героев (да, даже второстепенных). Задайтесь вопросом – почему этот гоблин все время такой злой? Может быть, потому что он страдает от мигрени и мечтает от нее избавиться? Избавление от боли – чем не желание?
И самое главное, согласно Воглеру: «Возвращение кажется лишенным фокуса, если не дает ответов на вопросы, которые возникли в первом действии и получили развитие во втором. Иногда это связано с тем, что проблема изначально «была поставлена неудачно, а затем автор, сам того не замечая, сменил тему: любовная история, например, незаметно превратилась в антиправительственную сатиру. Нить потеряна. Картина будет казаться расфокусированной, если в финале не прозвучат те мотивы, с которых все начиналось»
[230].
Дуга персонажа подразумевает итог пути – это те необратимые изменения героя, которые неизбежно вызывают отклик в душе читателя или зрителя. Как уже было сказано, такие изменения – не всегда со знаком «плюс». Возможные варианты:
● Был человеком с неуравновешенной психикой, стал еще и маньяком, превратившимся в монстра («Сияние» Стивена Кинга).
● Был неудачником, обрел власть («Бойцовский клуб» Чака Паланика).
● Ничего не умел, многому научился («Звездные войны»).
● Был наивным ребенком, стал умелым магом и победил Темного Лорда («Гарри Поттер» Джоан Роулинг).
● Верил в жизнь, потерял веру («Великий Гэтсби» Фрэнсиса Скотта Фицджеральда).
● Был неудачником, обрел любовь к жизни и друзей («Ночной портье» Ирвина Шоу).
● Боялся прошлого, признал вину и наказал себя за содеянное («Холод» Андрея Геласимова).
● Не умел любить, научился («День сурка»).
Вспомните предыдущую главу про создание объемного героя: читателю неинтересны плоские персонажи. Читателю интересно наблюдать, как меняется внутренний мир героя. А вам как автору интереснее создавать такого персонажа. Магия писательства – еще и в том, что ваше собственное путешествие писателя приведет к необратимым изменениям. Почему? Потому что создавать сложных героев и сложные истории – это путь, исполненный страхов, путь, усеянный преградами. Пройдя этот путь, вы поменяетесь. Увидите собственную дугу персонажа. Обретете себя – на новом уровне.
Вместо послесловия к главе разберем путешествие писателя, который пишет книгу. Желание героя этой истории: дописать роман. На пути писатель встречает внешние препятствия – родственники называют его бездарем, советуют найти нормальную работу. И внутренние – неуверенность, страхи… Но герой не сдается и продолжает движение к цели. Дойдя до финальной черты, он либо побеждает – книга выходит в свет, либо нет – герой бросил роман, сказав себе: «Я неудачник».
Роман, написанный «в стол», – тоже результат. Какой станет ваша дуга персонажа? Если вы не сдадитесь, то получите дугу-«плюс»: ничего не умел, стал писателем. Или – жил с неуверенностью в себе, обрел уверенность. Или – не верил в успех, обрел славу.
Сдадитесь – тогда вас ждет дуга-«минус»: ничего не умел, стал полным неудачником. Или – не верил в себя, окончательно опустил руки. Выбор за вами.
Олег Сироткин: эволюция героя
«Изменение – это центральное слово для кино. В основе кинематографа – движение, смена изображения. Я размышлял над сутью кино и пришел к выводу, что в фильме все должно постоянно видоизменяться. Это такое редкое искусство, в котором все в “текучем состоянии”: фон, на котором рассказывается история, время внутри фильма, люди, действующие на экране. Сказанное относится к персонажам: герои должны изменяться. Фильм – это по сути нравственный урок, который получает протагонист посредством истории.
В начале фильма показывается персонаж, который нам симпатичен (эмпатичен), но с мировоззренческим изъяном в образе мышления. Допустим, он думает так: “В этом мире каждый за себя, сам о себе не позаботишься – никто о тебе не позаботится”, или “Всегда бей первым”, или “В этом мире успеха добиваются только избранные. Если тебе на роду написано стать известным, ты станешь. А если нет, что ни делай – не получится”. То есть герой придерживается некоей точки зрения, которая полемична по своей сути. Вы как автор с ней спорите. Вы сталкиваете человека, носителя этой идеи, с теми событиями, которые вынуждают героя пересмотреть взгляд на жизнь.
В итоге (в ходе путешествия) герой меняет точку зрения. Не случайно в структуре сценария по Блейку Снайдеру
[231] представлены понятия opening image (открывающая сцена) и final image (закрывающая сцена), которые показывают изменения фильма: “было” – “стало”, “до” и “после”. Вспомните фильм “Назад в будущее”. Второй эпизод. Сцена за столом в доме Марти Макфлая: в начале фильма семья лузеров, в конце – семья успешных людей. Повторяется один в один сцена семейного обеда. Подобная перемена во взглядах и составляет арку (дугу) персонажа. Герой в ходе вашей истории проводит “работу над ошибками”. Иногда у него попросту меняется характер – не все так очевидно, скажем, в драме. Был трусливым, но добрым, стал решительным, но бесчеловечным (“Крестный отец”). Кстати, в комедии главный герой, как правило, статичен. Там как раз все построено на том, что герой не меняется в истории. Ситком – жанр, в котором вообще никто не меняется (самый яркий пример – “Теория Большого взрыва”; впрочем, доктор Шелдон Купер к последним сезонам все же серьезно меняется, а вот остальные герои – нет). Есть люди с определенными комическими перспективами, которые очень болезненно сталкиваются при их тесном соседстве. И вся прелесть ситкома, что в каждой серии набор этих угловатых персонажей больно и со звоном бьется в кадре к удовольствию зрителя»
[232].
Небольшое отступление. Писатели и алкоголь
Я алкоголик с писательской зависимостью
[233].
Б. Биэн
Фраза «Пиши пьяным, редактируй трезвым», которую ошибочно приписывают Хемингуэю, сбила с пути не одного молодого писателя. Автор «Прощай, оружие!» и других великих книг действительно много пил. Энтони Бёрджесс, автор знаменитого «Заводного апельсина» и биограф Хемингуэя, писал: «Управляющий отелем Gritti Palace рассказал мне, что три бутылки “Вальполичеллы” после завершения рабочего дня были для Хемингуэя лишь мягким стартом. Затем Хемингуэй переходил на дайкири, скотч, текилу, бурбон или мартини. За свое пристрастие Хемингуэй расплачивался здоровьем»
[234]. Почему пил Хемингуэй? Вот его ответ: «Я пью, чтобы окружающие становились интереснее»
[235]. И еще: «Мужчина не мужчина, пока он не пьян»
[236]. Сам папа Хэм признался незадолго до смерти, что алкоголь убивает карьеру писателя.
