Важность переработки текста остроумно подчеркивает американский журналист Уильям Сафир – редактор газеты The New York Times, лауреат Пулитцеровской премии: «Перечитывая текст, вы найдете в процессе перечитывания огромное количество повторений, которых можно избежать, перечитывая и редактируя текст»
[283].
Помните: переписывая, вы делаете текст таким, каким он должен стать. Приготовьтесь, что от первоначального варианта в финальной редакции мало что останется. Вы будете искать правильную последовательность слов, пока не найдете, и едва ли окончательный порядок слов будет сильно похож на первый черновик. Не бойтесь, это нормально. Главное – не останавливаться до тех пор, пока внутренний голос не скажет, что текст готов.
Исаак Бабель признавался: «Раньше я как бы декламировал фразу за фразой, проверял все на слух, потом садился, писал без помарки и сразу же сдавал в редакцию. Все прежние мои рассказы, которые вы читали, написаны без помарок, можно сказать, по памяти. Потом я изменил метод. Вот пришла мне мысль, и я ее записываю. Затем надолго откладываю. Проходит два-три месяца, опять к ней возвращаюсь, и так это иногда несколько лет продолжается. У меня особая какая-то любовь к переделкам. Есть такие люди, которые напишут вещь и больше не могут ее видеть. У меня иначе: написать мне трудно, а переделывать нравится»
[284].
Но как понять, хорошо ли написан текст? Блестящий ответ есть у Хемингуэя: «Главный дар хорошего писателя – это встроенный, ударопрочный детектор дерьма. Это писательский радар, и он был у всех великих писателей»
[285]. Придется научиться критически оценивать свой труд. Не идите на компромисс. Если чувствуете, что текст недостаточно хорош – а при ответственном отношении к делу вы непременно это почувствуете, – переписывайте, переписывайте и переписывайте, пока слова не встанут в нужном порядке. Не плодите халтуру. Кого вы обманываете, сдавая в издательство сырую рукопись?
С Хемингуэем согласен и Мураками: «В работе писателя победа, равно как и поражение – это дело десятое. Тиражи, литературные премии, хвалебные или ругательные лицензии можно воспринимать как своего рода показатели, но не в них суть. Мне гораздо важнее, соответствует ли то, что я написал, моим собственным стандартам, или нет. И тут никакие оправдания не действуют. Перед другими оправдаться не так уж сложно, но себя-то не обманешь. И в этом смысле писательский труд похож на марафонский бег. Грубо говоря, потребность писать – пусть и не всегда явная – живет в тебе самом, а значит, соответствовать критериям внешнего мира вовсе не обязательно»
[286].
Если вы не уверены в собственных силах, а «детектор дерьма» пока работает не очень хорошо (для его настройки нужно и время, и опыт), пригласите к работе над рукописью профессионального редактора. Это проверенный способ сделать текст лучше и выделить среди тысяч других.
Редактор – друг автора. Он не собирается убивать ваш текст (хотя иногда вам так кажется), он хочет его улучшить. Да, редактор порой слишком строг и, возможно, не всегда объективен. Но чаще замечания справедливы. Редактор не влюблен в текст, как вы. Он доброжелательный, но критический читатель. Поэтому важно, чтобы вы доверяли редактору, чтобы вы были одной командой.
Сами редакторы, впрочем, призывают авторов прислушиваться к себе и, дистанцировавшись от текста, полагаться именно на внутренний радар. Вот что писал Фицджеральду редактор Максвелл Перкинс: «Прошу вас не принимать в расчет мои соображения. Когда речь идет о важных для вас вещах, вы, я знаю, с ними все равно не согласитесь. Мне было бы стыдно, если бы я попытался оказывать на вас давление, которое, впрочем, бесполезно; писатель, если он хоть чего-то стоит, должен отвечать только перед самим собой»
[287].
Завершая работу над «Великим Гэтсби», Фицджеральд написал Перкинсу: «Благодаря вашим советам я смогу сделать “Гэтсби” совершенством»
[288]. К этому моменту прошел уже год после того, как была поставлена финальная точка в первом черновике романа (на работу над черновиком ушел еще год), а редактура все еще продолжалась. Какой вывод можно из этого сделать? Редактура – один из главных этапов в написании романа. Может быть, самый главный.
На что поставите – на количество написанных произведений? Или на качество? Чехов как-то написал брату: «Отделывай и не выпускай в печать… прежде чем не увидишь, что твои люди живые и что ты не лжешь против действительности»
[289]. Редактура – это переписывание, выбрасывание лишнего, «монтаж» текста, если говорить языком кинематографа.
Сокращайте. Это болезненно, но необходимо. Но как понять, что выбрасывать, а что оставлять? Для начала научитесь отстраняться от написанного, смотреть на текст со стороны. «Читайте тексты беспристрастно, как если бы их читал незнакомец. А еще лучше – враг», – призывает английская писательница Зэди Смит
[290], обладательница премии Сомерсета Моэма. Не позволяйте вашим любимым фрагментам текста околдовать вас. Наверняка в романе, над которым вы работаете, есть куски, которые жаль выкидывать. Вы писали их, шлифовали, они вам и вправду дороги. Но прислушайтесь к внутреннему голосу, который подсказывает: «Выбрось эту сцену. Она мешает. Тормозит действие».
Вспомним знаменитое высказывание Чехова о заряженном ружье: «Не надо ничего лишнего. Все, что не имеет прямого отношения к рассказу, все надо беспощадно выбрасывать. Если вы говорите в первой главе, что на стене висит ружье, во второй или третьей главе оно должно непременно выстрелить. А если не будет стрелять, не должно и висеть»
[291]. Начинающие авторы любят сцены, в которых ничего не происходит. Их несложно писать – взялся за перо, и пошло-поехало. В порыве вдохновения автор описывает помещение или природу, философствует, заставляет героев заниматься бессмысленной болтовней, никак не двигающей сюжет. Пространные описания и метафоры замедляют действие и путают читателя. Да, они создают объем, увеличивают количество слов и дарят автору иллюзию, что его рукопись можно назвать серьезным романом. Правда, потом выясняется, что три четверти написанного можно спокойно отправлять в мусорную корзину.
