Книга Пиши рьяно, редактируй резво, страница 99. Автор книги Егор Апполонов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Пиши рьяно, редактируй резво»

Cтраница 99

– Что такое писательский успех? Перевод романа на одиннадцать языков – это успех. Вы хоть и не полностью довольны собой, но все же тексты вас кормят. Это успех – ну, в моем понимании. Что характерно, я говорю не столько о материальной составляющей, сколько о востребованности текста. Одиннадцать языков! Не просто же так перевели…

– Я не понимаю, какого ответа вы от меня ждете. Судя по тому, что вы сказали, по вашим меркам, я писатель успешный. По собственным – мне до этого очень еще далеко.


– У вас здорово получается описывать взаимоотношения и, что важно, конфликты людей. Откуда такие знания человеческой психологии? Ваши слова: «Писатель не вытаскивает идеи из эфира – он перемалывает действительность, которая его окружает, трансформирует». Что именно вы «трансформируете» в своих романах?

– Самые живые тексты, персонажи и диалоги вырастают из неловкого, болезненного личного опыта. Я мало в чем уверена вообще и не знаю, какого мнения на этот счет придерживается «взрослое» литературоведение, но тут готова спорить до крови: нельзя сочинять, нужно рассказывать правду. Чтобы тебе поверили, каждому тексту придется скормить кусок собственного мяса, что-то свое, уязвимое. Ничего нельзя оставить себе, все придется проговорить вслух и отдать: самые глубокие свои страхи, самые хрупкие моменты счастья, самые гадкие мысли и стыдные воспоминания, детство, первую любовь, разочарование в родителях, смерть близкого человека – да все. Отдавать, конечно, не хочется, в этом нет радости, но по-другому не получится. А когда этого недостаточно, ты начинаешь забирать у других. У всех, до кого можешь дотянуться. У близких, у друзей, у случайных знакомых. Чья-то семейная трагедия, рассказанная по секрету история, сцена на чужих похоронах, подслушанный разговор – все летит в ту же топку. Кажется, Дина Рубина как-то сказала: вот, вы дружите с писателем, а он вас ест. Я бы дополнила: он ест вас, себя, вообще все. Писатель – неэтичная профессия и даже немножко проклятие.


– Тут я задам совершенно неожиданный вопрос: вы используете букву «ё», возвращение которой, как однажды сказал Прилепин, изменит «пластику языка». Значит ли это, что условная «ё» – это своего рода психотерапия?

– Какое неожиданное предположение. Я использую букву «ё» потому, что мне нравится буква «ё».


– Чехов писал: у великих или вечных писателей «каждая строчка пропитана, как соком, сознанием цели» и что «кроме жизни, какая есть», они еще чувствуют «ту жизнь, какая должна быть». Где этот «сок» ищете вы?

– Мне больше нравится начало этой фразы: «Лучшие из них реальны и пишут жизнь такою, какая она есть». В моем представлении, писатель, даже великий – не воспитатель и не наставник, не пастырь. И уж точно не нравственный ориентир. Это обычный смертный человек (чаще всего довольно неприятный и точно не очень счастливый), и единственное, что его отличает, – особая оптика, какой-то дополнительный инструмент, с помощью которого он умеет показать вам то, что видит сам: и жизнь, которая есть, во всем ее сложном многообразии, и жизнь, какой она, по его мнению, могла бы быть. Не изменить, не научить. Просто показать, чтобы вы тоже увидели, а дальше делайте с этим что хотите.


– Снова Чехов – на этот раз об идее своего творчества: «Правдиво нарисовать жизнь и кстати показать, насколько эта жизнь уклоняется от нормы…» Ваши тексты ведь тоже об этом? Или нет?

– Только если бы я взяла на себя смелость судить, что является нормой. Такого права нет ни у меня, ни даже у Чехова. Все, что я могу, – увидеть, попытаться понять и потом описать так, чтобы меня услышали. И даже в этом не всегда преуспеть.


– Чехов, полагаю, говорил о своих критериях «нормы». А каковы ваши критерии, в вашей системе координат?

– Тогда отвечу еще раз: у меня нет таких критериев. Я не судья, не наставник и не воспитатель. Я просто свидетель, и к тому же довольно пристрастный.


– Одна из распространенных точек зрения: задача литературы – воздействовать на читателя. Как вам кажется, воздействуют на аудиторию ваши книги?

– «Задача литературы» для меня все-таки очень громкая фраза. Мы с читателем находимся в одной плоскости, это разговор на равных, а не сверху вниз. Я предлагаю ему историю, он берет ее себе, и только. Я не отвечаю за его работу и не знаю, каковы должны быть ее результаты. Думаю, мне будет достаточно, если мы вместе сможем подивиться сложности мира. Ну и, конечно, я бы хотела, чтобы он при этом получил удовольствие.


– Вам не нравится вопрос о «задаче»? Тогда давайте сформулируем иначе: зачем вы начали писать и продолжаете это дело?

– Очень просто: наступил момент, когда у меня под языком накопилась уйма тем, на которые очень захотелось поговорить. А пишу я гораздо лучше, чем разговариваю.


– А воздействуют ли ваши книги на вас? Вы изменились, написав эти романы?

– Хочется верить, я стала терпимее. Чтобы сделать своих придуманных людей живыми, их нужно понять, это отдельная работа. А стоит начать понимать, жалеть их становится гораздо легче.


– Воннегут говорил: если попытаетесь понравиться всем – ваш роман подхватит воспаление легких. Для кого пишете вы?

– Для себя, конечно. Хотя себе-то как раз понравиться, по-моему, сложнее всего.


– Вы начинали в «Живом журнале», а теперь издаетесь у Елены Шубиной. Это заслуга качества текста – или помогли заведенные по ходу дела знакомства? Я вот к чему веду: нужно ли современному автору себя продвигать или тексты сами себя продвигают?

– Если текст достоин внимания, он его получит, кто-то обязательно заметит его. Иногда это издатель или литературный агент, иногда – тысяча (или десять тысяч) человек в интернете, а потом уже издатель или агент, маршруты разные. Это не значит, разумеется, что помощь совсем не нужна, и удача не играет роли, – еще как играет. Я только хочу сказать, что годные тексты не теряются. И случай выяснить, на что годится твой, непременно представится.


– Вы верите в предопределенность событий?

– Нет. И в карму, к сожалению, не верю тоже, хотя это здорово бы все упростило. Зато я очень верю в счастливое и несчастливое стечение обстоятельств.


– А стечение обстоятельств и «карма» – это разве не синонимы?

– Нет, конечно. Карма – это возмездие и вознаграждение, и стечение обстоятельств тут совершенно ни при чем.


– А в писательский талант? Что делает писателя писателем?

– Писателем человека делает первая же написанная им книга. Написал – всё, ты писатель. Другое дело, что книга эта чаще всего плоха, и значит, ты – плохой писатель. А дальше можно или бросить писать совсем, или простить себе это несовершенство и остаться плохим, или продолжить попытки стать хорошим. Безо всякой причем гарантии, что получится.


– А ваш первый роман – давайте начистоту – он был плох? Или хорош?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация