ГЛАВА 30
Мне тепло, я в некоем теплом, сонном, счастливом месте. Что меня разбудило? Какой-то звук? Щелчок? Поворачиваюсь и… вспоминаю, где я.
Быстро сажусь. Из-под штор в комнату просачивается свет. Бен стоит спиной ко мне и кладет что-то в шкаф.
— Бен?
Он вздрагивает и оборачивается. Улыбается.
— Ты такая прелесть, когда сонная.
— Сейчас утро? Я же не собиралась спать! Мне нужно срочно выбраться отсюда, пока никто не заметил.
Бен пожимает плечами.
— Оставайся. Кому какое дело? — Он берет меня за подбородок, целует, но я отстраняюсь.
— Мне. — Прохожу к двери, тихонько открываю. Студент снаружи спит как убитый.
— Вот тебе и стража, — шепчет Бен. — Такой все проспит. — Он целует меня в щеку. — Увидимся здесь вечером?
Его глаза не отпускают, и слова срываются без всякого моего желания.
— Да, хорошо.
Иду по коридорам, никого не встречая до самой моей двери. Открываю.
За письменным столом сидит Уэнди. Оборачивается и встречает меня усмешкой.
— Ну как, хорошо побегала вчера с Беном?
— Мы просто разговаривали, а потом я уснула!
Она смеется и подмигивает.
— Ну конечно. Я тебе верю. И не беспокойся — чужие тайны не выдаю.
Щеки вспыхивают. Я еще пытаюсь протестовать, потом иду в душ. Можно ли на нее положиться? Сохранит ли она мой секрет? Но разве это важно? Почему я так не хочу, чтобы кто-то узнал, что меня не было всю ночь? Что-то не дает покоя, что-то скребется внутри. Прежде всего, я не хочу, чтобы узнал Эйден. Он привел Бена сюда и должен знать, как я отношусь к нему. Однако же Эйдену не понравится, если он узнает, где я пробыла всю ночь. Он старается защитить меня и будет беспокоиться. И после всего, что Эйден сделал для меня, я меньше всего хочу доставить ему какие бы то ни было неприятности. Вот и все объяснение. Или не все?
Время идет. Флоренс берет с собой на запись еще нескольких свидетелей, на этот раз взрослых. Их истории не столь трагичны, как последняя, но все равно рвут что-то внутри. Бена с нами нет — его повезли к доктору, который проведет сканирование, не задавая лишних вопросов. И после каждого свидетеля я говорю себе: только бы продержаться этот день.
А потом я смогу побыть с Беном.
Наконец мы с Флоренс возвращаемся в колледж и идем через двор. Глядя на башню святой Марии, где хотел побывать Бен, я спрашиваю:
— А туда можно подниматься?
— Конечно. Если там есть кто-то из служителей, достаточно поулыбаться и показать студенческий билет. Тринадцатый век. Взгляни на горгулий. Оттуда открываются отличные виды.
Мы идем в офис, и я нетерпеливо топчусь у стола, пока Флоренс переносит записи с моей камеры на компьютер.
— Что с тобой? — спрашивает она.
— Ничего.
Флоренс вскидывает бровь, но, прежде чем успевает что-то сказать, дверь открывается — Эйден.
— Кайла? Закончила? На пару слов.
Флоренс возвращает мне камеру:
— Все. Готово.
Эйден придерживает дверь. Я переступаю порог и с тревожным чувством выхожу в коридор. Уж не узнал ли что-то про прошлую ночь? Вроде бы нет. Глаза у него сверкают.
— Быстрее собирайся. Возьми, что понадобится до завтра, — нас ждет приключение.
— Куда мы едем?
— На встречу с доктором Лизандер.
— Но как…
— Времени нет — вопросы потом. Никому ни слова! Встречаемся через пять минут. Все, иди!
Бегу в комнату, складываю кой-какие вещи. Уэнди нет, так что попросить ее передать Бену, что я вынуждена уехать, не могу. Оставить записку тоже нельзя — в ушах все еще звенит предупреждение Эйдена: «Никому ни слова!» И забежать к нему я тоже не успеваю, даже если он у себя.
Торопясь на встречу с Эйденом, спрашиваю себя: что подумает Бен?
— И как ты собираешься попасть к доктору Лизандер? Ее же всегда охраняют.
— Немножко повезло. Ди-Джей узнал, что завтра она выступает на одной медицинской конференции. У нас есть кое-какие связи в конференц-центре, благодаря которым мы сможем попасть туда, где она остановится. Насколько известно, охрану она дальше порога не пускает, так что они останутся за дверью. Мы уже проверили комнату — ни скрытых камер, ни «жучков» нет.
— И как все будет?
— В комнату мы проведем тебя сегодня вечером. Доктор Лизандер прибывает рано утром. До начала конференции у нее запланирован небольшой, несколько часов, отдых.
— Тогда-то я и появлюсь.
— Точно. Имей в виду, мы мало что сможем сделать, если она подаст сигнал тревоги.
— Не подаст. Но я до сих пор не понимаю, зачем нам идти на риск и тратить столько сил на то, чтобы узнать обо мне. Даже если доктору Лизандер известно что-то о моем происхождении, в чем я сомневаюсь, — какая от этого польза?
— Не имею ни малейшего понятия. Вообще-то на этом настаивает Ди-Джей, а мы только подыгрываем.
— Кто он?
Эйден бросает взгляд искоса.
— Даже я не знаю его настоящее имя.
— Я не это имею в виду. Как он попал в ПБВ? Я так поняла, что он просто помогал менять личность, как было со мной. Но это ведь не все, да? Есть что-то еще?
Эйден смеется:
— У нас тут такой принцип: каждый знает только то…
— …что его касается. — Я закатываю глаза и пробую другой подход: — Он из Ирландии?
— Это видно по его акценту, так что, пожалуй, я не выдам никакой тайны, если скажу «да». — Эйден замолкает в нерешительности. — ПБВ пользуется международной поддержкой, не только от Объединенной Ирландии. О том, что здесь происходит, они знают от тех, кого мы переправляем туда из Соединенного Королевства. Есть определенное международное давление, имеющее целью остановить нарушения прав человека. Вот почему атака лордеров на наши компьютерные системы была столь несвоевременной. Все зависло.
Я смотрю в окно. Почему люди в других, далеких от нас странах заботятся о правах человека, когда здесь едва ли не все предпочитают ничего не замечать?
— Думаю, не это самое важное. Главное — открыть людям глаза здесь. Показать им, что происходит в их собственной стране, у них под носом, чтобы мы могли сами все поправить.
— Важно и то, и другое. Но правда в том, что мы не в состоянии сделать все одни, пока власть целиком и полностью в руках лордеров. Иногда бывает так, что без помощи не обойтись.
Эйден сворачивает в небольшую деревушку и паркуется рядом с фургоном за административным зданием.
