Бум. Бум.
Выстрелы? Внизу, у Колледжа Всех Душ, во дворе разбегаются люди. Ветер разносит крики. Нет. Нет. Этого не может быть.
Я выхватываю из кармана камеру, нацеливаю на двор.
У всех выходов люди в черном. Лордеры.
— Будь свидетелем, Кайла. Это у тебя лучше всего получается. — Его слова отдают горечью.
Я снимаю. Лордеры выталкивают из здания всех, кого находят — студентов, аспирантов и тех, кого они прячут, — и сгоняют в угол двора. К стене. А потом открывают огонь. Я слышу крики, кто-то пытается бежать, но лордеры перекрыли все выходы. Посреди всего этого хаоса стоит, выпрямившись во весь рост и сцепив руки, Флоренс. Вся ее поза выражает холодное, спокойное презрение.
Пальба не стихает, и тел все больше и больше. Все больше и больше красных пятен на старинных камнях и мертвой зимней траве. Удивительно, но мои руки даже не дрожат. Я — немой свидетель, мертвый внутри, как и те, что лежат во дворе.
А потом наступает тишина.
Двое в черном охраняют один из выходов, тот, что рядом со скамейкой, на которой совсем недавно сидели мы с Беном. Один из них поворачивается к башне и смотрит прямо на меня, словно знает, что я здесь, наблюдаю. Другой обнимает его и смеется. Эти двое — он и она.
Бен и Тори.
ГЛАВА 33
Мои руки наконец падают, не выдержав веса камеры. Этого не может быть. Эйден молчит. Его лицо — зеркало моего, на нем тот же шок и та же боль.
Флоренс.
Уэнди.
Весь колледж, все безымянные исследователи и студенты, давшие слово помогать нам, — мертвы.
Смотрю на камеру в руках — там полным-полно свидетельств. Свидетельств боли. Бен? Нет. Я не могу… он не мог…
И тем не менее Бен стоял там, часть этой бойни. Я не могу отрицать то, что видела собственными глазами, пусть даже внутри все кричит, что они ошибаются.
Я — свидетель, как и все те, кто прячется в этой камере. Теперь эта запись — все, что осталось от них. Среди свидетелей — Эди. Бен был у нее вместе со мной и знает, где она живет.
Беги!
Мысль еще только сформировалась, а ноги уже несут меня вниз по винтовой лестнице.
Беги!
Эйден топает следом, призывает к осторожности, просит подождать и безнадежно отстает. Вылетаю на воздух и солнце — и как только оно может светить в такой день? — и бегу. Эйден за мной не поспевает.
Вблизи церкви Святой Марии и других колледжей никого не видно, все прячутся под кроватями.
Так быстро я никогда еще не бегала. Ноги едва касаются земли; я как будто лечу над миром, быть в котором больше не хочу. Если бы не ребенок. Если я смогу спасти девочку, то потом… Нет, не думать ни о «потом», ни о «до». Только о «теперь»… «сейчас». Иначе остановлюсь и уже не сделаю больше ни шагу.
Я лечу, летят мили…
Вот и улица Эди. Ее входная дверь.
Дверь открыта?
Хватая ртом воздух, переступаю порог.
— Эй! Есть кто-нибудь? Эди?
В квартире включен свет. На столе — тарелки с недоеденным обедом. Нет, нет, нет…
Пробегаю одну за другой комнаты. Пусто. Дом пуст. Остался только Мюррей. Лежит на полу в кухне. Подбираю его, смотрю в улыбающуюся медвежью мордочку. Смотрю и не хочу верить.
Нет. Это кошмар. Весь день — кошмар. Все невсамделишное. Через минуту я проснусь. Бью что есть силы в стену. Суставы хрустят, по штукатурке разбегаются трещины. Боль. Кровь.
Но я не просыпаюсь.
Я не сплю.
Я сжимаю Мюррея обеими руками, падаю на пол, сворачиваюсь в комок. Наконец-то и глаза наполняются слезами. Волны боли накатывают одна за другой, когти рвут внутри меня все, что я есть, пока не остается ничего.
Потом — я не знаю, когда потом — до меня доносятся шаги. Мои глаза крепко сжаты, как и все остальное.
— Так и подумал, что найду тебя здесь.
Какой-то уголок мозга регистрирует: голос
Эйдена. Зачем он здесь? Во всем виновата только я… только я одна. Зачем он пришел?
Какое-то движение рядом. Что-то теплое касается моих волос, гладит их.
— Нам нужно увести тебя отсюда. — Еще один едва слышный голос. Кто-то просовывает под меня руки. Поднимает.
Не могу пошевелиться. Не могу говорить. Но если бы и могла, что бы сказала?
Меня несут. Снаружи хлопают дверцы машины. Кладут на сиденье. Укрывают чем-то теплым. Приглушенные голоса, рокот мотора, машина трогается.
Все проваливается в темноту.
Лежу неподвижно, как статуя на могиле.
Бесчувственная и холодная. С закрытыми глазами.
Долго-долго вокруг меня тихо, абсолютное молчание мертвых. Почему я не одна из них?
Пули прошли мимо, даже когда я старалась прыгать перед ними, чтобы отвлечь их от других. Ничего не получилось.
Потом опять шаги. Сначала едва слышные, потом ближе.
— Она должна быть где-то здесь, — произносит голос. Бен. Я притворяюсь мертвой, лежа лицом вниз на холодной земле. Какое-то движение и другой голос. Кто-то хватает меня за волосы, дергает вверх. Переворачивает.
Я открываю глаза.
Тори улыбается и вынимает нож.
ГЛАВА 34
— Возможно, последствия шока. Как, до некоторой степени, и у нас всех. Все свидетельства, хранившиеся в колледже, уничтожены?
— Да.
Слова проникают в мозг, смысл где-то рядом, и до меня постепенно доходят другие детали. Я больше не в машине? На диване? Свидетельства… Какие свидетельства?
Все возвращается потоком воспоминаний; боль такая, словно меня пнули в живот. Я со стоном открываю глаза.
Эйден идет ко мне через комнату.
— Ты как? Очнулась?
— Наверно, — шепчу я.
Сажусь. Свет погашен, но место знакомое: дом Мака. Рядом, у софы, Скай. Поднимает голову, смотрит на меня и помахивает хвостом, но не прыгает, как обычно, словно знает — что-то не так.
Болит рука. Я вытягиваю ее и рассматриваю, как нечто принадлежащее кому-то другому. Все на месте, переломов нет, лишь несколько синяков да сбитые в кровь костяшки пальцев.
— Что случилось? — спрашивает Мак.
— Ударила стену.
Он подает мне стакан воды и таблетки.
— Болеутоляющие. Ты сама оставила их здесь после ТСО.
Беру две таблетки и встряхиваю флакон — несколько штук еще осталось.
— Этого мало.
